Малинка с горечью

Очевидно, воспоминания о нерадостном детстве были еще болезненны, потому что он непроизвольно сжал кулаки.

– Алик, но это же не твой ребенок! И я не люблю тебя. Я даже не знаю, смогу ли любить малыша! У меня в душе настоящее пепелище, – от такого неожиданного предложения у меня слезы навернулись на глаза. Это было бы спасением, но я понимала, что не вправе пользоваться минутным душевным порывом друга.

– Достаточно того, что я люблю тебя. И нам же хорошо вместе? Легко? Главное в браке – это уважение друг к другу. Я всегда мечтал о крепкой семье. А потом встанем на ноги, родим еще одного ребенка. Кстати, малыш, ты же хочешь, чтоб я был твоим папой?

Алик наклонился и приложил ухо к моему совершенно плоскому животу.

– Алиш, он согласен! Нам осталось только кольца купить. Ты не обидишься, если сначала будут серебряные? На золото денег нет пока.

Я знала, что все это неправильно. Но мне было ужасно страшно и одиноко, и другого выхода просто не видела. К тому же Алика я знала не один день. Мы с ним ладили всегда. И я верила, что он может стать хорошим мужем. Сердце противилось, хотя и понимало, что не сможет полюбить ни его, ни кого другого. И тут же разум поддакивал, что ребенку нужен отец, а маленькая, до смерти напуганная девочка, которая живет внутри каждой женщины, просто умоляла согласиться и поскорей выбраться из этого кошмара неизвестности.

Я согласилась. И до сих пор благодарна Алику, что в тот момент оказался рядом. И поэтому, как бы он себя отвратительно ни вел сейчас, мой долг помочь ему.

Первое время искренне надеялась, что у нас все получится. Во всяком случае, быть замужней, с любящим мужем, это лучше, чем быть матерью одиночкой и жить в съемном закутке, откуда в любой момент могут пнут коленом под зад.

Единственный минус – «исполнение супружеского долга». Мое тело никак не могло примириться с тем, что его домогаются. Алик, как заблудившийся в лесу и изголодавшийся человек, набрасывался на меня. Пытался, в своем понимании, разбудить во мне страсть, изматывая прелюдиями, от которых меня тошнило. Суетливые мацанья, потные холодные ладони во всех местах вызывали отвращение, с которым мне приходилось бороться. Но больше всего вымораживала чуть ли не маниакальность, с которой он раз за разом настаивал на близости. Он словно хотел взять реванш, вытравить из моего тела память о Подгорском, заменяя качество количеством.

– Тебе хорошо?! – слюнявя грудь, не забывал он поинтересоваться. И мне ничего не оставалось, как подтверждать его мужскую состоятельность.

– Хорошо, – соглашалась я.

Спасение пришло, когда вырос живот, и я из аппетитной плюшечки стала превращаться в бегемотиху. Алик по-прежнему не забывал о супружеском долге, но прелюдии кончились. А с рождением Мишки кончились и мои иллюзии. То, что и я, и сам Алик, считали благородным порывом, на самом деле было стремлением добиться своего.

Еще летом я понимала, что между Аликом и Максом противостояние, конкуренция. Вернее, со стороны Алика. А Макса попытки приятеля хоть в чем-то взять верх лишь забавляли. Он снисходительно наблюдал, как Алик старается оставить последнее слово за собой, хоть в чем-то «уделать» его по части общей эрудиции.

А Подгорскому было наплевать, к какому классу относятся лягушки или зяблики. Он разбирался только в том, что ему было интересно.

Да и экстерьером Алик уступал настолько, что его потуги дотянуться до Макса были и, правда, слишком неуместными.

И вот сейчас он получил все права на меня. Забрал его женщину себе. Правда, уже в несколько испорченном виде. И не только женщину, но и ребенка. Я надеялась, что этот факт успокоит его дух соперничества, и мы забудем вообще о Подгорском. Причем я хотела этого не меньше.

Как только Мишка появился на свет, а вместе с ним и куча хлопот, стало ясно, что роль отца не каждому по плечу. Алик с нескрываемым отвращением смотрел на обкаканные памперсы. Не брал ребенка на руки, мотивируя тем, что не знает, как держать. Единственное, в чем я могла на него рассчитывать – это накормленного и уснувшего малыша покатать в коляске по парку. Здесь его распирала гордость, потому что папа с малышом рефлекторно вызывает умиление, привлекает внимание.

Я поняла, что мой муж, по сути, еще сам не вырос из памперсов. Каждому человеку хочется быть значимым, уважаемым. И одному это дается от рождения в виде природной харизмы. А другому приходится прикладывать усилия. И хорошо, если эти усилия окупаются. У Алика пока не получалось. Ни красный диплом, ни книги по саморазвитию не сделали его харизматичным лидером. И тут, как часто бывает со слабыми людьми, начался поиск виноватых. И это оказались мы с Мишкой. Вернее, Мишка.

Понятное дело, до открытого обвинения он не сразу дошел. Но едкие замечания делали свое дело. Между нами выросла стена. Невидимая, но непреодолимая, как из пуленепробиваемого стекла.