Маленькая Фадетта

Итак, в Бессонниере было очень тоскливо в этот день. Когда Сильвинэ проснулся и не увидел рядом брата, он угадал правду, но не хотел верить, что Ландри мог уехать, не простившись, и сердился на него, не смотря на свое горе.

— Что я ему сделал? — говорил он матери, — чем его рассердил? Я во всем его слушался; я удерживался от слез при вас, милая матушка, хотя голова шла кругом. Он обещал не уходить, но подбодрив меня и не позавтракав со мной в Шеневьер, где мы привыкли беседовать и играть. Я хотел сам уложить его вещи и отдать ему мой ножик. Значит, вы все ему приготовили еще с вечера и ничего мне сказали; матушка, вы знали, что он уйдет, не простясь?

— Я послушалась твоего отца, — отвечала мать Барбо. Она всеми силами старалась его утешить. Но он ничего не хотел слушать, пока не увидел её слез; тогда он стал целовать ее и просить прощения, обещал остаться с ней и просил не грустить. Но только она ушла на скотный двор и в прачечную, Сильвинэ побежал в сторону ла-Приш, не соображая, куда он идет, повинуясь инстинкту, как голубь летит за своей голубкой.

Он бы дошел до ла-Приш, но встретил по дороге возвращающегося отца; тот взял его за руку и повел домой, с словами:

— Мы пойдем сегодня вечером к брату, а теперь он работает, не надо ему мешать. Это не понравится его хозяину. Вспомни, твоя мать дома одна, ты должен ее успокоить.

V

Вернувшись домой, Сильвинэ прицепился к юбке своей матери и не отходил от неё ни на шаг, говоря с ней о Ландри и думая о нем все время. Он посетил все местечки и закоулки, где они бродили вместе. Вечером отец повел его в ла-Приш. Сильвинэ не мог ничего в рот взять, так он торопился поцеловать своего близнеца. Он ждал, что Ландри пойдет к нему на встречу и жадно вглядывался в даль, думая, что вот-вот он его увидит. Но Ландри не двинулся, не смотря на все свое желание. Он опасался насмешек молодежи над их дружбой, которую считали даже болезненной. Когда Сильвинэ пришел, он застал Ландри за столом; он ел и пил так весело, будто всю жизнь провел с семьей Кайлло. Однако, сердце Ландри сильно забилось при виде брата; он бы уронил и стол, и скамью, чтобы броситься к нему, если бы во время не удержался. Но хозяева наблюдали за ним с любопытством, забавляясь над их привязанностью друг к другу, которую школьный учитель называл «феноменом природы», и Ландри притворился равнодушным.

Сильвинэ бросился в его объятия, прижимаясь к его груди, как птичка жмется в гнездышке, чтобы согреться, но Ландри был недоволен этим порывом из-за других, его радовала любовь брата, но сам он хотел быть благоразумнее; он старался знаками дать понять брату, чтобы он сдерживался, это крайне обидело и рассердило Сильвинэ. Наконец, отец Барбо занялся беседой с отцом Кайлло, и близнецы вышли вместе. Ландри торопился поговорить понежнее с братом наедине. Но другие парни за ними следили издалека, а маленькая Соланж, младшая дочь отца Кайлло, хитрая и пронырливая, пошла за ними тихонько до орешника, все думая увидеть что-нибудь необычайное, не понимая, что может быть удивительного в дружбе близнецов? Хотя Сильвинэ удивлялся холодному приему брата, он ничего не сказал ему на радостях свиданья, Ландри мог располагать следующим днем, как хотел, отец Кайлло его освободил от всех обязанностей; он ушел рано утром, надеясь застать брата в постели. Но Сильвинэ, любивший долго спать, проснулся как раз, когда Ландри переходил через изгородь фруктового сада, и выскочил к нему, словно чувствуя его приближение. Весь день был сплошным удовольствием для Ландри, ему приятно было увидеть и семью, и дом, теперь, когда знал, что не вернется сюда ежедневно. Сильвинэ забыл на полдня свое горе; за завтраком он повторял себе, что будет обедать с братом; но только обед кончился, он вспомнил, что остался один ужин, и начал волноваться и тосковать. Он ухаживал и ласкал своего близнеца от всей души, уступая ему любимые его куски, отдавая горбушки и кочерыжки салата; он заботился об его одежде и обуви, словно снаряжая его в длинный путь, и жалел его, не подозревая, что сам нуждался в большем участии, так как горевал сильнее Ландри.

VI

Так прошла целая неделя; Сильвинэ навещал Ландри каждый день; кроме того, Ландри останавливался с ним поговорить, когда подходил к Бессонниере. Ландри все более свыкался с своим новым положением, а Сильвинэ никак не мог покориться, считал дни и часы и шатался всюду, как неприкаянный. Только Ландри имел влияние на брата. Мать постоянно просила его успокоить, а то, изо дня в день, тоска бедного мальчика росла. Он перестал играть, работал неохотно; изредка он гулял с своей сестренкой, но следил только, чтобы она не упала, не возился с ней.