Мальчуган

– А когда нас втянули в драку, он сразу же потихоньку донес об этом в редакцию газеты и убедил, чтобы там поместили такую заметку. Действительно прохвост.

– Как? И в газете тоже его рук дело? Подумать только!… Но скажи мне, почему же в редакции так легко его послушались?

– Его и не слушались. Что, у него в редакции не может быть приятеля?

– У него там приятель есть?

– А почему не быть? Он ему наврал, рассказал, что вот, мол, все было именно так, а тот и настрочил.

– Но это ужасно! Подумай, если все это в самом деле подстроено по замыслу «Красной рубашки», так нас за эту драку, чего доброго, со службы уволят.

– Да, в худшем случае, может быть, и уволят.

– Тогда я завтра подаю заявление об уходе и сейчас же уезжаю обратно в Токио. Противно служить в таком гнусном месте. Не останусь я здесь, далее если просить будут!

– Допустим, ты подашь заявление об уходе – ну и что? «Красной рубашке»-то наплевать?

– Тоже верно!… А что же сделать, чтоб ему было не наплевать?

– Ты понимаешь, этот прохвост все делает так, чтоулик не остается, а раз улик нет – попробуй-ка изобличи его!

– Очень сложно. Но ведь нас-то с тобой несправедливо обвинили! Хорошенькое дело! Неужели нет небесного правосудия?…

– Не выждать ли нам еще денька два-три? Посмотрим, как все обернется. Ну а если положение ухудшится, тогда мы его изловим в Сумита, ничего другого не придумаешь!

– А с дракой-то как же быть? Так все это и оставить?

– Да, придется. Мы должны поймать своего противника на его слабостях.

– Ладно, пусть так! Я не мастер на хитрости, я полагаюсь во всем на тебя. Но когда наступит нужный момент, я буду делать все что угодно.

На этом мы с «Дикообразом» расстались. Если он прав и все это действительно проделки «Красной рубашки», то какой же это гнусный человек! Во всяком случае его не перехитришь! Придется прибегнуть к физической силе, иначе ничего не выйдет. Собственно говоря, по той же причине и войны на свете не прекращаются. Так и между отдельными людьми – в конечном счете все решает сила.

На другой день я едва дождался, пока принесут газету, развернул, поглядел, – не только исправления от редакции, но и опровержения-то нет.

Придя в школу, я стал донимать «Барсука», но он сказал:

– Наверно, поместят завтра.

А назавтра в газете появилось коротенькое опровержение, набранное петитом. Однако от имени редакции никаких исправлений помещено не было. Когда я снова пошел поговорить с директором школы, он объяснил:

– Ничего другого сделать не удалось.

А еще директор! И вид как у барсука, и в сюртуке ходит – и вдруг оказывается, что он никакого влияния не имеет. Не может даже заставить извиниться какую-то деревенскую газету, которая поместила лживое сообщение! Я был взбешен.

– В таком случае я пойду один, – заявил я, – и сам потолкую там с главным редактором!

Но он возразил: – Это не годится. Пойми, если ты начнешь спорить, только и добьешься, что они снова напишут что-нибудь ругательное. Словом, то, что пишут в редакции, будь то ложь, будь то правда, исправить уже никак невозможно. Лучше махнуть рукой, ничего больше не поделаешь! – закончил он.

Ну, если газета – такая штука, так нужно как можно скорее разгромить там все вдребезги, это и для нас полезнее будет! Выходит, если уж в газете напечатают, так это все равно что черепаха вцепилась мертвой хваткой. Что там, что тут – не отдерешь! Об этом я.узнал только теперь, из объяснений «Барсука».

Прошло еще дня три. И вот однажды, после полудня, прибежал взбешенный «Дикообраз».

– Наступил критический момент, – объявил он мне, – и я хочу теперь осуществить наш план.

– Вот как? В таком случае и я с тобой! – тут же присоединился я.

Но «Дикообраз», опустив голову, сказал:

i – Слушай, а может быть, тебе лучше не впутываться?

– Почему это? – удивился я.

– Тебя вызывали к директору? Говорили тебе: «Подайте заявление об уходе»? – спросил он.

– Нет! А тебе говорили? – в свою очередь спросил я.

– Да, сегодня в директорском кабинете мне сказали: «Это очень прискорбно, но обстоятельства вынуждают, вам придется подать в отставку».

– Ну, знаешь, наверно «Барсук», зазнавшись, всякое соображение потерял! Мы же с тобой вместе ходили на парад, вместе смотрели пляски с мечами, потом, чтоб прекратить драку, вместе ввязались в нее, – не так разве? И если говорят: «Подайте заявление об уходе», то, по справедливости, это нужно было сказать нам обоим. Должно быть, в этих деревенских школах вообще не понимают, что значит разумно поступать?

– Это все сделано по наущению «Красной рубашки». Дело в том, что такие люди, как я и «Красная рубашка», никак не могут работать в одной школе. Ну а ты, он считает, если и останешься, то для него безвреден.

– Значит, я такой, что могу сработаться с «Красной рубашкой»? И он считает, что я для него безвреден?… Нахальство!

– Понимаешь, ты чересчур бесхитростный человек,поэтому он думает, что, если ты и останешься, он так или иначе всегда сможет тебя провести.

– Еще того хуже! Кто это может с ним вместе работать?