Мальчуган

– Ах да, на станции… Ты что, всегда в это время ездишь? Не поздно ли? – заметил он.

Тут я нанес удар:

– Мы еще встретились у реки Нодзэригава!

– Нет, туда я не ходил; я принял ванну, а потом сразу обратно домой, – ответил он.

Хоть бы уж не скрытничал. Ведь на самом деле мы же встретились! Ну и лгун!… Если такой, как он, может быть старшим преподавателем в средней школе, то я, право же, гожусь в ректоры университета! С этих пор я потерял к нему всякое доверие. Но с «Красной рубашкой», которому я не доверял, я разговаривал, а с «Дикообразом», которым восхищался, не разговаривал. Удивительная все-таки вещь – жизнь!…

– Мне надо бы с тобой кой о чем побеседовать, – обратился ко мне однажды «Красная рубашка», – загляни ко мне домой.

«Экая досада», – подумал я, но все же не пошел на источники и часа в четыре отправился к нему.

«Красная рубашка» был неженат, но давно уже, только из-за того, что являлся старшим преподавателем, выехал из пансиона и снял себе дом с красивым подъездом. Говорили, что он платил девять иен пятьдесят сэн в месяц. Это был такой подъезд, что я подумал: «Эх, кабы я мог платить по девять с половиной иен в месяц, поселился бы я в таком доме и сразу вызвал Киё из Токио. Вот бы она обрадовалась!…»

На стук вышел младший брат «Красной рубашки». Этот младший брат занимался у меня по арифметике и алгебре, он плохо успевал да еще и бездельничал, так что учился даже хуже многих местных ребят.

Я спросил «Красную рубашку», какое у него ко мне дело. Выпуская из своей янтарной трубки вонючий табачный дым, он начал так:

– Видишь ли, с тех пор, как ты приехал, успеваемость учеников поднялась значительно выше, чем при твоем предшественнике; директор тоже очень доволен, что приобрел такого1 хорошего учителя. Словом, школа тебе доверяет, и хотелось бы, чтобы ты был поусерднее.

– Вон оно что? Поусерднее? Да ведь я и так усер: ден, больше некуда…

– Вообще-то ты неплохо работаешь и теперь. Только, знаешь, вот тот недавний разговор… Ты, смотри, о нем не забывай.

– Про того, кто хлопотал для меня комнату? Что он ненадежный человек? Этот разговор?

– Ну, не так откровенно, это уж чересчур, но… Э, ладно! Ты меня понял, так что… Короче говоря, если ты будешь и впредь стараться, то школа со своей стороны это оценит, а если обстоятельства позволят, тебе, наверно, и оплату изменят.

– А! Это насчет жалованья? По мне, и так хорошо, но, ясное дело, лучше, если б прибавили!

– На твое счастье, одного учителя как раз переводят, и таким образом… Правда, это еще не обсуждалось с директором, и я не могу, конечно, ручаться, но все же кое-какую прибавку, пожалуй, удастся получить. Припервом удобном случае я постараюсь поговорить об этом с директором.

– Большое спасибо! А кого переводят?

– Это уже известно, и я могу сказать. Это – Кога.

– Кога? Но разве он не здешний уроженец?

– Да, здешний, но по некоторым причинам… словом, это наполовину по его собственному желанию.

– Куда же он едет?

– В Нобэока, в провинцию Хюга. Он уезжает с повышением, потому что такое это, видишь ли, место…

– А кто его заменит?

– Вопрос о заместителе тоже в общем решен. За счет него-то и можно будет повысить тебе оплату.

– Вот как… Ну ладно! Впрочем, если и нельзя будет повысить, тоже не беда.

– Я во всяком случае хочу поговорить с директором. Кстати, он как будто согласен со мной. Однако имей в виду, что в дальнейшем тебе придется работать побольше; так что ты это учти.

– Мне дадут больше преподавательских часов, чем теперь?

– Нет, часов, пожалуй, будет меньше.

– Часов меньше, а работы больше? Что за чудеса!

– На первый взгляд действительно кажется странно, но сейчас, понимаешь, я не могу тебе сказать… Видишь ли, на тебя потом, вероятно, возложат большую ответственность, вот в чем дело.

Я абсолютно ничего не понимал. Ответственность больше, чем теперь… Что ж, я буду главным по математике, что ли? Но ведь главный – «Дикообраз», а уж он то, будьте спокойны, увольняться не собирается! Да и школьники его любят, так что его увольнение или перевод на новое место вряд ли будет на пользу школе.

«Красная рубашка» никогда не доводил разговор до конца. И теперь тоже, не договорив всего, он покончил с делами. Потом он еще просто так болтал на разные темы, рассказал, что «Тыкве» будут устраивать прощальный обед, в связи с чем поинтересовался, пью ли я сакэ [35], сказал, что учитель «Тыква» благородный человек и заслуживает любви и уважения. Наконец, неожиданно он спросил: – А ты умеешь сочинять хокку? [36] «Вот беда!» – подумал я и сказал:

– Нет, не умею… До свиданья!

Я сразу же распрощался и ушел домой. Хокку сочинять! Да что я – Басе? И разве это дело для учителя математики – беспокоиться о том, что вьюнок оплел колодезную бадью [37] или о чем-нибудь в этом роде?