Мальчишка с бастиона

Кошка сказал неправду. Он уже знал, что генерал Хрулёв продержался на люнете не более получаса. Новой контратакой французы вытеснили русских смельчаков, и с этого момента «наша Камчатка» перестала существовать.

Слух о падении Камчатского люнета мгновенно облетел бастионы. Все были уверены, что окрылённые первым значительным успехом враги будут развивать наступление. К передовым позициям подтягивались резервы. Но пока продолжалось затишье. Видно, трудная победа отняла у противника много сил…

…На редут Шварца прибыло подкрепление- - три полевых орудия. Их установили невдалеке от Колькиных мортирок. И как только прислуга уселась отдохнуть, мальчишка подошёл к пушкам.

Он деловито осматривал длинные медные стволы с литыми вензелями, посматривал на торцы цапф, с видом знатока заглядывал в дуло. Потом остановился около одного из орудий и, опершись спиной на колесо, начал водить пальцем по стволу чуть выше запальника. При этом губы его неторопливо шептали.

Старый артиллерист, дядька Мирон, вытачивавший что-то возле своего орудия, посмотрел на мальчишку и пробурчал:

- Новые птички появились, и Николка уж тут как тут, враз от своих мортирок переметнулся.

Степан Ковальчук, мастеривший вместе с Мироном, посмотрел внимательно на мальчика и улыбнулся:

- Це вин, дядько Мирон, колдуе. Бачишь, - Степан хитро прищурился, - лопоче чегось?

- Верно, - ответил Мирон, - шевелит губами. Другой подумает - шепчет молитву, коли не знает, что мальчишка етот ни к одной молитве святой не приучен.

- Чего уж знать-то: его сызмальству ни грамоте, ни писанине не обучали…

А Колька продолжал шептать что-то, всё чаще поглядывая на Степана. Наконец, Ковальчук встал, положил на лафет напильник и подошёл к мальчику. Тот обрадованно улыбнулся.

- Дядя Степан, вот никак разобрать не могу, - заговорил Колька, - вроде на «он» похоже и не похоже… Помогите, дядь Степан!

- Та разве я все буковки ти знаю, Николка? - виновато посмотрел на него Ковальчук. - Их благородие Тополчанова Хведора знова поспрошай.

Фёдор Тополчанов находился невдалеке и услышал слова Ковальчука. Он тотчас подошёл к ним.

- Что случилось, Николка?

- Да вот позабыл чуток…

Тополчанов подошёл к орудию и взглянул на слово, отлитое по широкому медному поясу запальной части.

- Так эту букву, Николка, я тебе ещё не показывал. Вперёд забегаешь? - прапорщик уселся на лафет. - Ну что ж, - притворно вздохнул он, - раз ты оторвал меня от дела, ладно, буду и дальше науку в тебя вколачивать!

Ковальчук, обернувшись к Кольке, заговорщически сказал:

- Дядько Мирон про ци уроки ничего не знает. Он тебя всё поругивает, шо молитвам не обучен. Так шо як кириллицы уси знать будешь, иди к его пушке и все надпыси поподряд читай перед ным. Мирона лихоманка возьме! - захохотал Ковальчук.

А Колька деловито сказал:

- Я на своих мортирах все прочитал… Можете проверить, а вот чужую пушку…

- Что ж, пойдём, - оборвал его Тополчанов, - сейчас по твоим проверим. Там я тебе последние буквы и расскажу.

Они прошли за насыпь, где стояли две Колькиных мортирки. Короткие стволы их поблёскивали надраенной медью. Перед ними возвышались два холмика свеженасыпанной земли с амбразурами. Степан Ковальчук мысленно отметил:

«Заботится крепко о своих мортирках, молодчина!».

Они опустились на землю. Тополчанов строго сказал:

- Давай по порядку.всю кириллицу!

Колька, откашлявшись, начал:

- Аз, буки, веди, глаголь, добро…

Он говорил быстро, без запинки, вскинув голову к чистому белёсому небу, словно там всё это было написано. -…наш, он, покой, рцы…

Ковальчук слушал, кивал в такт головой, по лицу его расплывалась довольная улыбка - он был рад за Кольку.

- Так-с, - проговорил Тополчанов, когда Колька остановился, - молодец, юнга Пищенко! Значит, всё твёрдо запомнил. Сегодня расскажу тебе далее… А теперь - слагай.

Учитель повернулся к дулу первой мортирки. Колька небрежно взглянул на надпись:

- Я могу бегло, Федя.

Тополчанов оглянулся, не слышал ли кто, что Колька назвал его по имени? Он подозрительно взглянул на Ковальчука, но тот притворился, что не слышит.

- Бегло не требуется. Ты меня слушай, Николка, внимательно.

- Учителя слухать надобно, - вмешался Ковальчук, - вин тебе, як полагается, рассказывает. Меня тож учитель из приходской обучав. И тебе он так же втемяшивает. Только букваря у тебя нема, а так всё точь-в-точь, як по-учёному. - И, помолчав, добавил: - Букваря та роаги… Без букваря-то мы обходимся, а от без…

- Без розог и подавно, - сказал Тополчанов, - бить человека - гнусно. Верно, Николка?

- Так точно, ваше благородие. А читать можно и без букваря. Вот сколько пушек новых привезли - читай себе вдосталь!

- Отставить разговоры, - приказал Тополчанов, - слагай!

И Колька начал, водя пальцем по медным надраенным буквам:

- Земля, аз - за… веди, он, дело - вод… Завод. Буки, рцы, ять…

- Стоп! - Фёдор положил свою руку на Колькины пальцы. - Эта кириллица называется «есть», а «ять» в другом случае пишется. Понял?

- По-нял, - неуверенно протянул Николка и продолжал, читая уже клеймо на цапфе своей мортир-ки: - Слово, добро, ять… Сде… Сделано…

Послышался голос сигнального: