Мальчики да девочки

«Откуда взялась эта куча мусора, – мельком удивилась Лиля, – наверное, ее поместил сюда Бог». От каких мелочей зависят иногда человеческие жизни, эта куча мусора и спасла их, не будь ее, машина остановилась бы у самого подъезда, и она бы не успела – побежать, упасть, приникнуть...

Так, слепившись в объятии, Лиля с Чином и вошли в подъезд, и тут Лиле стало немного лучше, они с Чином поднялись по лестнице на второй этаж уже не как один человек.

На втором этаже, у двери ее квартиры, Чин нагнулся, помассировал ей лодыжку и, подняв к ней голову, попросил:

– Дайте носовой платок.

Порывшись в карманах тужурки Мирона Давидовича, Лиля протянула Чину белую тряпочку, благодарно улыбнулась, слабо простонав:

– Я вам очень признательна за помощь. Спокойной ночи.

Одной рукой он придерживал ее за талию, другой массировал ногу, и вдруг его рука быстро взлетела наверх, под юбку, и вцепилась в ее белье. Лиля вырвалась и сильно толкнула его больной ногой.

– А нога-то совсем прошла? – удивился он. – Может, не так уж и болела...

Лиля отступила к подоконнику:

– Я закричу, если вы посмеете до меня дотронуться!

– Вы мне эти ваши буржуйские манеры бросьте! Марксистскую теорию знаете? Это ваша обязанность – удовлетворить мою половую нужду по первому моему спросу, – охрипшим голосом сказал Чин, его рука уже шарила где-то внизу, расстегивая брюки. – Закричит она... А и кричите! Пойдемте к вашей мамаше с папашей, разбудим их и выясним, за кем это вы там бегаете по ночам...

– Не подходите ко мне, я выброшусь в окно, – прошептала Лиля, она вдруг явственно поняла – он сумасшедший, буйный. – Я сейчас в вас плюну, я... я за себя не отвечаю...

– Закричит она... – бормотал Чин и вдруг с силой толкнул ее к подоконнику, повернул к себе спиной, сильно обхватил рукой и другой рукой поднял ей юбку.

Почти невозможно изнасиловать девушку один на один, у нее всегда остается возможность сопротивления – плюнуть в лицо, ударить коленом в пах, укусить, вцепиться ногтями в физиономию, вдавить пальцами глаза. Невозможно, если только жертва не деморализована, не растеряна, не ослабела от слез. Лиля нисколько не была растеряна, не плакала, не боялась, она была готова сражаться за себя до последней капли крови – его, конечно, крови, а не ее.

...Сейчас Леничка поднимется по лестнице, увидит ее в борьбе с Чином, и тогда уже все. «Лучше бы он убил эту гадину и погиб сам, – отстраненно, как будто решая задачу, подумала Лиля, – теперь он убьет его у дверей квартиры...» Она никому не докажет, что чекист ее изнасиловал, и тогда погибнут все, и он, и девочки, и старшие, все...

Лиля не думала, что она жертвует собой ради приютившей ее семьи, она просто притихла, замерла и поплыла куда-то, убаюкивая себя как колыбельной: Я сам над собой насмеялся и сам я себя обманул, когда мог подумать, что в мире есть что-нибудь кроме тебя... И закаты в небе пылали, как твои кровавые губы... На Венере, ах, на Венере нету слов обидных или властных, говорят ангелы на Венере языком из одних только гласных...

Впрочем, он ее не насиловал. Он не насиловал ее, просто повернул к окну и нагнул вниз, обмякшую, как тряпичную куклу. Ему не нужна была ее любовь, и даже само ее тело ему, в сущности, было не нужно – он даже не стал ее раздевать, а просто прижался к ней сзади, несколько раз дернулся и, быстро отвалившись, покопошился с носовым платком и затих.

– Ну вот, вы и половую потребность мою удовлетворили, и остались как были... я даже пятна на вас не оставил, – трезвым голосом сказал Чин и сунул использованный носовой платок в карман. – А то кричать, звать на помощь... Через два дня придете ко мне, красивая, – ласково сказал он. – Вы барышня незамужняя, обязаны, как говорится, обслужить бойца революции... А потом, может, и любовь у нас образуется...

Глаза у него были совсем безумные. Сумасшедший, извращенец, больной? Или просто замученный непосильной ночной работой человек, на Лилино счастье не способный к нормальным мужским действиям?..

Лиля дождалась, пока Чин поднимется к себе на этаж выше, и, услышав, как захлопнулась дверь, бросилась вниз. Леничка с видом отрешенным и горестным недвижимо стоял все на том же месте, в подворотне, прислонившись к стене, правая рука в кармане...

– Домой, пойдем, пожалуйста, теперь домой, мне ОЧЕНЬ нужно домой, – попросила Лиля.

* * *

– Можешь собой гордиться, ты спасла от смерти чекиста Якобсона, – холодно сказал Леничка. – Но я все равно его убью.

– Я тебя ненавижу! Идиот! – громким шепотом закричала Лиля. – Сейчас разобью все здесь об твою голову, сейчас ты у меня получишь!