Мальчики да девочки

В жизни евреев Белой Церкви очень важным было понятие ихес – благородство происхождения. Ихес определялся либо по учености, либо по благосостоянию, и семья Белоцерковских была очень важной и значительной – дед Ильи, раввин, был ихес по учености, а прабабка была ихес по благосостоянию. А вот сын их Маркус, будущий отец Ильи, выбрал занятие крайне непрестижное, странное и даже постыдное для человека из такой семьи, – к ужасу родных, он стал меламедом, учителем в хедере, начальной религиозной школе.

«Умереть и меламедствовать никогда не опоздаешь» – если уж так звучит еврейская пословица, то понятно: хуже с человеком уже ничего не может случиться, меламед – это та самая крайность, до которой только и может дойти человек в страшной нужде. Отчего же такое жалостно-презрительное отношение к меламедам сложилось в еврейской среде, где каждый отец мечтал о той минуте, когда поведет своего ребенка в хедер получать традиционное религиозное образование? Наверное, оттого, что было это занятие неприбыльным, хлопотливым, и становились меламедами неудачники, непутевые, ни к чему не приспособленные бедолаги...

И тут вдруг такое происходит – сын раввина становится меламедом! Надо сказать, что у раввина было много детей, не только Маркус, но все они были девочки, и он любил всех своих девочек, но у него был один главный ребенок – Маркус.

И все было в семье раввина, все, что положено, когда сын идет против воли отца: обида, горестное непонимание, возмущение – что скажут люди, упреки – позор семьи, плевок в лицо родителям, мы все для тебя, а ты... Сын раввина – меламед? Это же уму непостижимо!..

Маркус собирал детей по домам, и до позднего вечера, чуть ли не по десять часов в день орава детей кричала и бесновалась в тех же комнатах, где живет его семья. А поздно вечером он разводил детей по домам, наученных, накормленных и набегавшихся. И все это, заметим, за гроши... Зачем?! До разрыва дело не дошло, все ограничилось семейными бурями, но – зачем?! Ради чего Маркус, человек из семьи богатой и ученой, выбрал жизнь в постоянном окружении орущих детей?.. Ради чего стал «позором семьи»?

Но Маркус жил сам как хотел, и никакой «позор семьи» был ему не указ. Маркус, отец Ильи, был человек идеи. А идея его была очень благородная: меламед, считал он, самый нужный человек, самый главный, ведь именно он формирует религиозное мировосприятие детей, именно на него возложена миссия сохранить еврейскую традицию, а значит, сохранить народ. Таков был Маркус – делал, что считал нужным. Подумаешь, непрестижное занятие – он считает, что это так, и все. Отец Ильи был необычным меламедом, и в его хедере было то, чего не было больше нигде, – он обучал детей не только основам религиозного поведения, а еще и письму, математике и языкам, русскому, немецкому и французскому.

Несмотря на меламедство, семья Белоцерковских была и богатой, и ученой, – ведь и бабкино богатство никуда не делось, и ученость была, и хедер Маркуса стал лучшим в городе, и это смягчило ситуацию, все равно они были ихес. Но семья Белоцерковских гордилась не ихес, не ученостью, не состоятельностью, не раввинской кафедрой, не двухэтажным домом, не знаменитым в городе хедером, а своим Элией, Эли, Элишей – сыном меламеда и внуком раввина.

Надо сказать, что у Маркуса была еще дочка Фаина – жена его, мать Элиши и Фаины, рано умерла, поэтому у него было всего двое детей. Но Фаина была девочка. Он очень любил свою девочку, но главным для него был другой ребенок – Элиша.

Судьба Элии Белоцерковского была предначертана: съесть свою долю меда и сладостей, которыми его отец в хедере угощал детей, чтобы показать, как сладко учение Торы, продолжить религиозное образование в следующей по возрасту школе – иешиве, и так пройти положенный ему путь, чтобы усидчивостью, смирением и скромностью прослыть в Белой Церкви превосходным молодым человеком, составить выгодную партию и стать раввином, как дед, – желательно, или лучшим в городе учителем, как отец, – хотя бы.

А вышло все не так.

Элиша был общий любимчик, нравился всем. Так казалось отцу, но это была неправда. Элиша очень нравился своим родителям, а остальным – в меру, им больше нравились их собственные дети. Сынок учителя был славный ребенок, но не он один в хедере был улыбчивым, благонравным, обаятельно непослушным.

Элиша был очень красивый. Так казалось его отцу, но и это была неправда. Илюша был не очень красивый, а просто красивый – невысокий, но ладный, румяный, с глазами-маслинами и резко очерченными губами, как у амура, но не он один в Белой Церкви был похож на еврейского амура.

Элиша был необычайных способностей. А вот это была правда. Дети, а за ними и взрослые называли Элишу «мозг на ножках», и звучало это приблизительно как «супермозг» – иронично, но уважительно.