Макунаима, герой, у которого нет никакого характера

Девушка не на шутку испугалась и заставила Макунаиму просунуть в щель между дверью и полом двадцать милрейсов, чтобы удовлетворить аппетит мамаши-обжоры. Макунаима от страха просунул сотню, и они тут же обернулись куропатками, омарами, окунями, парфюмерными флаконами и икрой. Обжора проглотила все это разом и потребовала еще. Тогда Макунаима просунул миллион. Миллион тут же стал омарами, кроликами, мясом, кружевами, грибами, лягушками, а старуха все ела, ела и требовала добавки. Тогда добрая девушка открыла окно с видом на пустынный Пакаэмбу, встала в оконный проем и сказала Макунаиме:

— Я загадаю тебе три загадки, и, если ты их отгадаешь, я отпущу тебя. Что это такое: длинное, цилиндрическое и с отверстием, когда входит, оно твердое и сухое, а когда выходит — мягкое и мокрое, а еще оно приятное на вкус и не непристойное?

— Ох, ну ты и шалунья! Это разве не непристойность?

— Дурачок! Это макароны!

— Нуу… Может быть. Забавно, да?

— А теперь отгадай вот это: Где у женщин самые вьющиеся волосы?

— О, вот это я знаю! Вот где!

— Проказник! Это в Африке!

— Покажи-ка, где это у тебя!

— Ну а теперь последнее. Скажи, о чем тут говорится: ночью мы любим так: волос смыкается с волосом, голое внутри остается.

Макунаима сказал:

— Ну и ну! Кто же этого не знает! Но смотри ж ты, я и не думал, что ты такая бесстыдница!

— Угадал! Ведь это же про сон, когда волоски ресниц соприкасаются и закрывают собой обнаженный глаз — ты же об этом подумал, правда? А если бы ты не отгадал хотя бы одну загадку, мне бы пришлось тебя отдать моей ненасытной матери. Ну а теперь беги отсюда без оглядки, мать меня прогонит, а я на небо убегу с Луной играть в прятки. За углом дома ты увидишь конюшню с конями. Садись на темно-гнедого — он тебя до места довезет до любого. Хороший это конь. В пути ты, может быть, услышишь, как птица кричит: «Бибип! Бибип!» — это старушка Сеюси, значит, тебя нагоняет. Ну а теперь беги отсюда без оглядки, мать меня прогонит, я на небо убегу с Луной играть в прятки!

Макунаима поблагодарил девушку и прыгнул в окно. За углом стояли на привязи два коня — темно-гнедой и чубарый. «Конь чубарый — бег удалый», — смекнул Макунаима, запрыгнул на него и поскакал что было мочи. Скакал он, скакал — уж до Манауса почти доскакал, — как тут конь копытом зацепил землю и вырыл целый колодец, куда вместе с Макунаимой и упал. На дне колодца что-то блестело, Макунаима стал копать дальше и откопал останки древнегреческой скульптуры бога Марса, часть которой нашли еще в королевские времена и которая была на самом деле первоапрельской шуткой, которую газета «Коммэрсиу де Амазонас» сыграла над археологом Арарипе де Аленкаром. И вот герой взирал на могучее тело древнего бога, когда вдруг услышал: «Бибип! Бибип!» Значит, старуха Сеюси его почти нагнала. Так что Макунаима стал бить шпорами чубарого по бокам и не успокоился до тех пор, как уже в Аргентине — в Мендосе — чуть не сбил другого беглеца, беглого каторжника из Французской Гвианы. Здесь он сбавил ход и вскоре набрел на нескольких священников, которые дикий мед собирали. Увидев их, герой крикнул: «Спрячьте меня, святые отцы!»

Только они успели спрятать Макунаиму в пустой горшок, и тут старуха каапора на своем тапире верхом прискакала:

— Батюшки мои, здесь внучок мой на коне не проезжал?

— Да вот только что ушел, бабусь.

Услышав это, старуха слезла с тапира и оседлала изабелловую лошадь, которая бежать не бежит, как ее ни попросишь. На ней и продолжила свой путь. Когда она перешла перевал Паранакуара, святые отцы достали героя из горшка, дали ему коня светло-солового — самого красивого и скорого. Макунаима поблагодарил их, сел на коня и поехал. Вот вскоре доехал он до забора с колючей проволокой; но ведь герой был настоящий кабальеро, а посему сделал так: разогнал коня, подвернул его ноги, так что он упал наземь и прошел под забором; а сам перепрыгнул через забор и снова оседлал светло-солового по ту сторону забора. И ехал еще долго-долго. Проезжая по штату Сеара, в Аратанье, он мимоходом расшифровал индейские таблички; когда ехал по Риу-Гранди-ду-Норти, нашел на Лысой горе еще одну и расшифровал заодно. А уж сколько было табличек в Параибе, в Педре-Лавраде, на пути из Мангуапе в Бакамарте — на целый роман хватит! Но из-за спешки он не смог прочесть ни надписи в Баре-ду-Поти, что в Пиауи, ни в Пажеу, что в Пернамбуку, ни в Апертадус-ду-Иньямун — ведь уже три дня он бродил по раскопкам, и вот уже близко-близко услышал крик: «Бибип! Бибип!». Старуха Сеюси, значит, подбирается к нему. Макунаима ноги в руки — и в эвкалиптовую рощу; но птичка не отставала, уже вот-вот схватит старуха героя. В корнях эвкалипта герой бухнулся в нору, где кобра сурукуку делила ложе с нечистым.

— Сурукуку, спрячь меня!

Сурукуку едва успела запрятать героя под очко нужника, а старуха Сеюси уже тут как тут.

— Тетушка змея, здесь внучок мой на коне не проезжал?

— Только что ушел, бабусь.