Мактуб. Пески Махруса (СИ)

   Это второе посещение полковника. Во время первого я был не в состоянии разговаривать,и пара ведер с ледяной водой не смогли исправить положение. Я вырубался через пару минут после того, как приходил в сознание, не успев сказать ни слова. Дезориентированный из-за вынужденной слепоты, и частично оглушенный взрывом в отеле, голый, обездвиженный, промерзший до костей – мне не повезло оказаться на месте тех «счастливчиков», которых когда-то я сам доставлял в каменные клетки, предназначенные для содержания и дознания подозреваемых. Я знаю, что меня ждет. Сопротивление бессмысленно. Так или иначе, Кадер получит все, что его интересует. Методов множество, а я не настолько несокрушим и неуязвим, чтобы пережить хотя бы половину, не сломавшись. Смельчаком быть легко на страницах книг и в фильмах. А когда оказываешься один на один в замкнутой камере с дознавателем, прикованный намертво к металлическому креслу, варианта может быть только два – признание вины или сотрудничество.

   – Когда они завербовали тебя, Каттан? – наигранно спокойным тоном Кадер задает свой первый ожидаемый вопрос.

   – Никогда, - глухо отзываюсь я, облизывая пересохшие соленые от запекшейся и свежей крови.

   – В Нью-Йорке? – продолжает Кадер,игнорируя мой ответ. - Скажи мне, какова была цена? Что они тебе пообещали за предательство страны, которая дала тебе все, что ты имеешь, включая никчемную жизнь?

   – Ничего, – я сглатываю, и кадык упирается в стальной обруч, сдавливая горло. Сухой воспаленный язык ворочается с огромным трудом, слова вылетает из губ невнятным шипением. – Мне нужно воды.

   – Пить хочешь, Каттан? – ледяным бесстрастным тоном спрашивает Таир. Я слышу, как его тяжелые шаги совсем близко. Потом раздаётся характерный звук открывающейся пластикой бутылки,и прохладное влажное горлышко прижимается к моим губам. - Я не зверь, - произносит Кадер, наклоняя бутылку так, чтобы я смог сделать пару небольших глотков и убирает быстрее, чем успеваю утолить жажду.

   – Что тебя не устраивало? – снова переходит к допросу, склонившись надо мной и обдавая запахом дорогих сигар и арабского кофе. – Слишком тяжелые условия работы? Низкая оплата? Или ты забыл, где я подобрал тебя?

   – Я все помню, Кадер, – негромко отвечаю я.

   – Я принял тебя в свою семью, отдал тебе самое дорогое, и вот так ты заплатил мне, Джамаль? - обвиняющий уверенный тон. «Отдать самое дорогое» оказалось не так уж и сложнo, не так ли, Таир?

   – Я не работаю на ЦРУ, – четко произношу вслух.

   – Все так говорят, Джамаль, оказавшись в этом кресле, – скептически говорит Кадер, я слышу, как он потирает свой подбородок. - Но спустя пару допросов признаются. Тебе ли не знать, – ухмыляется, шумно выдохнув. Отходит от меня на пару шагов назад. – Ты дважды упустил Видада. Дважды нарушил приказ, дважды сорвал операцию. Дважды позволил предателю и преступнику уйти от наазания, - жестким тоном перечисляет он. – Факты – вещь несокрушимая, Джамаль.

   – Я не работаю на ЦРУ,и действовал исключительно в интересах Анмара. – повторяю я. Усталость и боль струятся по венам, тело трясет в ознобе, пальцы на руках и ногах потеряли чувствительность. Липкий пот покрывает промёрзшее онемевшее тело, правая сторона лица распухла и пульсирует от боли. Мысли о туалете, голоде и жажде усиливаются. Животные инстинкты не поддаются контролю. Даже подыхая, мы помним о нуждах своей биологической оболoчки.

   – Я несу ответственность за агентов, находящихся в моем распоряжении. Ты подставил меня, Каттан, – обвиняющим тоном бросает Таир. – Ты посмел угрожать мне.

   – Ты мог убить меня, или я сам мог сделать твою грязную работу, - напоминаю я. - Почему ты этого не сделал, Кадер? Разорвавшиеся снаряды и пули снайперов предназначались для запугивания или ликвидации?

   – Мне известен твой уровень подготовки, Каттан. Я знал, что ты выберешься. Неуязвимый солдат, смерть бежит от тебя. ллах охраняет тебя или Шайтан?