Мактуб. Пески Махруса (СИ)

   – Видел, – жестко отвечает Джейдан. Заходящее за горизонт солнце oтбрасывает прямые лучи на напряженное лицо Джея, подсвечивая бронзовым блеском скулы, заострившиеся от невыраженного и непонятного мне гнева, связанного с разговором о девочке. – Ее продали и уже забрали, - все внутри меня обрывается, сердце стремительно «падает» вниз от мысли об Эмилии, которой вынесли смертный приговор и уготовили незавидное будущее.

   – Как ты можешь оставаться таким спокойным и хладнокровным?

   – Если мы начнем предпринимать дополнительные меры по спасению других прямо сейчас, мы не выберемся отсюда живыми. Я же просил дoвeриться мне. У меня все под контролем, – безапелляционным тоном напоминает Джейдан, и наконец мы останавливаемся около ржавого багги: самого старого и затертого из представленных на парковке. Особо сильно пугает отсутствие крыши и покоцанный от ударов пуль корпус маленького дипа, вид которого меня совершенно не воодушевляет и тонко намекает на то, что багги может развалиться, как только мы преодолеем парочку высоких барханов.

   – Дальше мы справимся сами, - обращаясь к охране, Джейдан теряет бдительность и ослабляет хватку на моем предплечье.

   Я не собиралась бежать, я и на шаг от него отступать не хотела.

   Все произошло непроизвольно, слишком быстро, чтобы я успела осознать, что совершаю большую ошибку.

   Жгучая боль, рожденная истошным детским криком, заостренной стрелой вонзилась в мое сердце, беря верх над разумом, окрашивая весь окружающий мир в алый цвет. Я узнала ее голос, полный сопротивления и отчаяния… не могла не узнать: ведь пятнадцать лет назад я была одной из тех крох, что боролись за свою свободу до последнего, невзирая на возраст, не боясь бросить вызов похитителям.

   Мгновенно поворачиваю голову в сторону источника мольбы о помощи и замечаю, как малышку грубо запихивают в огромный тонированный черный хаммер – своими глазами я вижу, как Эмилия сопротивляется и пинает ногами воздух перед собой, пока ее удерживают за плечи. Она заезжает маленькой беззащитной ножкой по носу и челюсти одному из верзил, беспристрастно наблюдающего за тем, как Эмилию пытаются затолкать на заднее сиденье. Неведомая сила разрывает мою душу на части, а из горла вырываeтся неудержимый надрывный клич :

   – НЕТ! тпустите ее! – я дергаюсь вперед, в сторону девочки, но мои плечи тут же сдавливает один из бедуинов, что до этого момента был занят разговором с Джейданом,и, не отдавая себе отчет в своих действиях, я изо всeх сил сжимаю кулаки, сцепленные за спиной железными наручниками, бью своего обидчика в пах, как можно быстрее планируя вырваться из плена мощных и грубых рук.

   – Грязная мерзкая Kelbeh! Я с тебя скальп сорву, дрянь, – мразь хватает меня за волосы, удерживая на месте, и с грубым рыком завывая от боли в яйцах, обхватывает мою шею двумя ладонями, заключая ее в плотный и тугой ошейник, мгновенно лишающий мои легкие кислорода. Не успеваю вдохнуть полной грудью, перед взором стремительно темнеет,и я начинаю ощущать необъятную тяжесть и давление между ребер, отдающиеся тупой болью по всему телу. В ещё больший ужас меня вгоняет оглушительный выстрел, зона между лопаток немеет от ужаса и осознания того, что целятся прямо в нее… как только огромная ручища твари слабеет, я с облегчением осознаю, что стрелял все-таки не один из ублюдков, а Джейдан, в моей душе зарождается слабая надежда на то, что мы все-таки выберемся из этого ада, кишащего «демонами» живыми.

   – В машину! Быстро! – рявкает Джейдан и резко хватает меня за ворот рубашки, небрежно встряхнув, словно непутевого котенка. Я бы и рада устроиться в багги сама, но Престону приходится потратить пару секунд на то, чтобы пристегнуть меня и ещё раз выстрелить в Калима, на этот раз попав в бедро. Ловлю нереальный кайф, когда слышу, как вой раненого ублюдка звучит куда слабее и беспомощнее, чем крик девятилетнего ребенка. Так тебе и надо, муд*к.

    – Какого черта, Рика? - озлобленно шипит Джейдан, но, честно говоря, я и без его нравоучений понимаю, что нам крышка. Слезы стремительно набегают на глаза, наливая веки обжигающей тяжестью: я поступила в вышей степени непрофессионально и глупо, потому что спасти Эмили не было никаких шансов, но, черт возьми… ей девять лет! Я не могла смотреть на это спокойно… я прошла через подобный кошмар сама, и никогда бы никому не пожелала увидеть то, что ей предстоит, или, не дай Бог, прочувствовать. Сама не ожидала от себя подобной прыти и проснувшегося материнского инстинкта, но я так отчаянно хотела ее спасти, что готова была расстрелять всех покупателей девочки на месте, будь мои руки не связаны.