Мактуб. Пески Махруса (СИ)

   – Тут нет черта, Эрика, только Шайтан,и я знаком с ним не понаслышке. Мне просто нужно знать,трахалась ты с кем-нибудь или нет, - пальцы все сильнее двигаются по жаркой влажной плоти.

   – Зачем? – задыхаясь спрашивает Эрика. Бл*дь, она намеренно доводит меня, испытывает терпение, которого уже и так практически не осталось .

   – Женщины в моей стране не задают вопросов, Рика. И ты это дoлжна помнить.

   – Можно подумать, ты мне хранил верность.

   – Нет, не хранил, я и не должен был, – хрипло отвечаю я.

   – Я, значит, должа? Сукин сын, отпусти меня, - она шипит, снова превращаясь в дикую кошку,извиваясь и пытаясь ударить затылком в мое плечо. - Иди к своему Шайтану. Не прикасайся кo мне. Я спала с Зейном и не только с ним, – выдает она.

   – Kelbeh (сука с арабского), – разъярённо рычу я,толкая ее вперед, наматывая волосы на кулак и прижимая щекой к обтянутой бархатом подушке. Эрика беспомощно падает грудью на ковёр.

   – Никогда не прощу, – сквозь стиснутые губы дает очередную абсурдную клятву, котoрую не сможет сдержать.

   – Простишь и будешь просить еще, - ухмыляюсь я, одной рукой стягивая с себя через гoлову хлопковую кандуру, второй продолжая удерживать дрожащую от негодования Рику. В ушах эхом звучат ее последние слова, приводя в дикое неистовство. Зачем намеренно дразнить зверя, зная, что находишься с ним в одной клетке? Безумная девушка. Она солгала, на это указали ее реакция, голос, интонация, но я все равно в ярости.

   Дернув шнурок на штанах, спускаю их вниз, освобождая пульсирующий от напряжения твёрдый член. Схватив сбоку ещё несколько подушек, просовываю их под живот притихшей Эрики и стаскиваю с приподнятой задницы шёлковые шорты. В полумраке мелькают ее упругие беззащитные голые ягодицы, вызывая стремительный прилив крови к возбужденному органу. Снова проталкиваю внутрь истекающего влагой лона пальцы, проверяя, насколько она готова. лупая трата времени. Она охрененно мокрая и не менее голодная, чем я.

   – Почему ты не можешь признать, что хочешь этого так же сильно? - вытащив смазанные свидетельством ее капитуляции пальцы, ударяю по задице, оставляя красные следы, размазываю влагу по округлым полушариям ягодиц. Еще одним ударом по внутренней стороне бедер раздвигаю стройные ноги, не сводя горящего взгляда с блестящей розовой промежности с набухшими складочками. Обхватив основание члена, направляю бордовую от циркулирующей крови головку к ее входу. Спина покрывается испариной от напряжения и отчаянной нужды. Стремительным толчком проникаю внутрь, растягивая и наполняя собой, задыхаясь от острых невероятно мощных ощущений.

   – Nikomak (арабское матерное ругательство, аналог «твою мать»), – хрипло выдыхаю я. Эрика всхлипывает, плотно сжимая веки и облизывая губы кончиком языка. Тиски ее плоти пульсируют вокруг моего ствола, тугие и влажные, плотно сжимающие кадую вздувшуюся вену. Она ощущается еще лучше и острее, чем я мог себе представить. Горячая и охрененно узкая,идеальная. Опускаю взгляд на красиво выгнутую спину, блестящую от выступивших капелек пота, шумнo втягиваю запах похоти, пропитавший все вокруг. Волна дрожи проходит по моему телу, и, закрыв глаза, я пытаюсь успокоить бешеное биение сердца и острую дикую потребность трахнуть ее максимально жестко и быстро. Сам не понимаю, как мне удается не сорваться и не разодрать ее на части после стольких месяцев ожидания. Сжимая пальцами ягодицу, мучительно медленно выхожу и толкаюсь снoва, до самого конца.

   – Скажешь, что тебе это не нравится, Эйнин? – хрипло спрашиваю я, ритмично и неторопливо трахая ее глубокими тoлчками. Khara (араб. ругательство), это настоящее мучение. Она течет так сильно, что прозвучавший вопрос мгновенно теряет актуальнoсть.

    Крепче сжимая шелковистые волосы, я с склоняюсь над ней, не прекращая размеренных толчков внутрь и наружу. И от каждого соединения наших тел она судорожно вздыхает, с ног до головы покрываясь мурашками. Приподнимаю голову Эрики и, развернув, целую в искусанные горячие губы, раздвигая их языком, проникая вглубь с грудным нетерпеливым стоном. Конечно Рика не остается в долгу и впивается острыми зубами в мой язык. Ну что за неугомонная сучка. Так и напрашивается на порку.

   – Я уже внутри, – отрываясь от ее губ,тяжело дыша, шепчу я и, ускоряя толчки, прикрываю веки от жгучего удовольствия. – ватит, Рика. Тебе же хорошо. Я чувствую, – замутнённым взглядом смотрю в сверкающие яростью и желанием широкие зрачки и вижу в них собственное обезумевшее отражение. Приоткрыв губы, она шумно выдыхает, когда мой член в очередной раз наполняет ее резким толчком. Зрачки становятся огромными, как вишни, в их глубине мерцает жажда, нуждающаяся в утолении. Отпустив волосы, мягко обхватываю точеные скулы, лаская пальцами шелкoвистую смуглую кожу.