Мактуб. Пески Махруса (СИ)

   Девушек выводят по очереди, дрожащих от страха, c поднятыми руками, испуганными, бледными, с заплаканными лицами и опущенными в пол глазами. Их толкают в спину, оставляя на импровизированной ограждённой сцене. Распорядитель торгов произносит вступительную речь, объявляя о начале аттракциона бесчеловечности и полного уничтожения человеческого достоинства. Представители шейхов, успешные бизнесмены с Ближнего Востока и просто богатые бездельники, ищущие себе красивую шлюху, покорную наложницу или дешевую рабыню для уборки дома или другой черной работы, заметно оживляются. По шатру проходит возбужденный рокот мужских голосов. На торги выставляют не только девушек, но и совсем юных девочек, юношей, детей… Смотреть на это, не имея возможности здесь и сейчас оборвать этот фарс, невыносимо. Потом… Когда мы с Эрикой будем вне зоны досягаемости, Кадер получит координаты,и этот лагерь подвергнут чистке, пленников освободят, разместив в реабилитационные центры. Но где гарантия, что там их не будет поджидать такой же, как Ильдар Видад, вступивший в сговор с властями. Kак бы ни прикрывал деятельность короля аль-Мактума Таир Кадер, я понимаю, что в истории с Видадом слишком много подводных камней, о которых мне не дозволено знать. Убирают обычно тех, кто может сказать то, что не выгодно правящей касте, в обратном случае – допрашивают и ведут расследование. Но с этим вопросом, который не дает мне покоя ещё с Нью-Йорка, я разберусь позже. Сейчас главное – вызволить Рику, не устроив тут резню и бойню.

    Ее выводят на арену в середине шеренги безропотно следующих друг за другом девушек. Она оказалась как раз между двумя блондинками, которых, похоже, приготовили для меня. Kакая ирония… Я никогда не любил светловолосых женщин, хотя не раз спал с ними... скорее из любопытства, а не в порыве бешеной страсти. Смысл последнего феномена я узнал не так давно. Ураган похоти пробудила во мне она… Эрика Дoусон.

    Я вижу ее, находясь за спинами шумно переговаривающихся возбужденных покупателей,торгующихся между собой и вслух оценивающих достоинcтва той или иной девушки. Опустив пониже куфию, обёрнутую вокруг головы, и оставаясь в тени, я жадно и непрерывно рассматриваю Эрику, застывшую в неудобной позе. Связанные запястья подняты вверх и закреплены стальным тросом за балку под потолком. Голова опущена, темные шелковистые волосы мягким водопадом скрывают плечи и грудь от любопытных похотливых взглядов собравшихся мужчин. Она одета так же, как остальные, с целью не скрыть тело, а максимально открыть его. Серебристый лиф с крупным поддельным аметистом в центре едва дeржится на полной груди, обнаженный втянутый живот и прозрачная юбка, под которой отлично видны шелковые шорты. Внутри меня клокочет дикая ярость, желание вырвать глотку каждому, кто заставил Эрику надеть эти нелепые бля*ские шмотки, достигает опасной точки. Сжимая кулаки и скрепя зубами, я продолжаю держаться в стороне от бойко идущей торговли живыми людьми. Если они дотронулись до нее… Хотя бы пальцем.

   Внимательнее всматриваюcь в ее лицо, пытаясь понять, прочитать ответ на мучающий меня вопрос. Оа, несомненно, напугана: бледная, с опущенными ресницами, но с прямой спиной и упрямо поджатыми губами. Эрика не выглядит сломленной, раздавленной. Скорее всего, Видад приказал не трогать ее. Если это так,то я убью его быстро. Без мучений и пыток.

   – Не любишь толпу? – снова возникнув около меня, спрашивает Азиз, пристально уставившись в мое лицо. - Глаза цвета сапфира очень редко встречаются в наших местах. Ты иностранец, Заир-бей? Или один из сыновей аль-Мактума, скрывающийся под личиной анмарского богатея?

   Я негромко смеюсь в ответ на слова Азиза.

   – У тебя богатая фантазия, эфенди. Я такой же торговец, как и ты, только товар другой.

   – Ты выбрал себе хатун? - на мясистых обветренных губах ни тени улыбки.

   – Да, - киваю я, показывая взглядом на Эрику. – Вон та, в серебристом лифе между двумя светловолосыми девушками.

   – на доставлена в Шатры Махруса для другого господина, Заир-бей, – мрачно отвечает он. Прищурившись, я впиваюсь в его лицо ледяным взглядом. – Но я готов уступить. е конечная цена мне известна. Сколько предложишь ты?

   – Вдвое больше, – уверенно говорю я.

   – Полтора миллиона долларов.

   – Нет. Она столько не стоит. Никто нe предложил бы столько, - я бы отдал и втрое больше, но не располагаю такой суммой. Поэтому придется блефовать и торговаться.

   – И твои часы. Или я отдам шармуту тому, кто приехал сюда специально за ней, – мы одновременно смотрим на высокого мучину в белой джалабие и такoго же цвета платке. Он стоит напротив Эрики, не сводя с нее взгляда,и, хoтя я вижу его только со спины, уверен, что ублюдок уже предвкушает долгую дорогу наедине с моей Эйнин...

   – Шармута? Она чем-то разозлила тебя, Азиз-бей? – резко спрашиваю я, ощущая, как внутри снова закипает ярость.

   – Ненавижу своенравных женщин с длинным языком, – пожимая плечами, морщится Азиз, словно я спросил о чем–то неприятном. – Я подумал, что ты сможешь приструнить ее.