Maktub. Ядовитый любовник

Сколько себя помню, я всегда пыталась заполнить внутреннюю пробоину бесчисленным количеством дел, кружков и занятий, спортом и своими планами по спасению мира. Но я недооценила эту всепоглощающую, горькую, разрастающуюся с каждым днем внутри бездну, образовавшуюся во мне в тот день, когда Аззамский теракт стер с лица земли крошечное поселение в Кемаре, оборвав сотни невинных жизней, уничтожив единственную в Аззаме мечеть, спалив дотла все жилые дома и мечты маленькой девочки, жаждущей однажды оказаться на страницах книги «Легенды Анмара».

Как глупо. Той маленькой мечтательницей была не я. Кто-то другой. Сегодня я — «оружие», неплохая ищейка, способная достать необходимую информацию из недр вулкана, кишащего иностранными агентами, шпионами и разведчиками, находящимися под подозрением у органов власти. Звучит круто, но на самом деле я не делаю ничего серьезного: играю роль поверхностной инстаграм-модели и бегаю по тусовкам, успевая прикреплять «жучки» и GPS-маячки на подозреваемых лиц, несущих угрозу моей стране. Навык по притяжению любого мужчины, отработан мною до совершенства, и как правило, все мои задания сводятся к тому, что я должна очаровать объект, заговорить ему зубы, вступить с ним в близкий контакт, «пометить» его необходимым устройством и благополучно скрыться с горизонта.

— Запуск программы, — пространство моего мини-штаба, который я кратко назвала своим давно забытым арабским именем «Медина», наполняет механический женский голос. Сосредоточившись на команде, я про себя повторяю слова, отбивающие отмеренные мне секунды на подготовку, на каждый третий удар сердца: — Испытание начинается через одну, две…

Команду «три» я уже не слышу. Наушники не спасают от звуков, способных довести барабанные перепонки до кровотечения. Рывком достав пистолет из заднего кармана джинс, до хруста в костяшках пальцев сжимаю его рукоять, и без промедления и сомнений стреляю по постоянно перемещающимся перед моим взором мишеням, прекрасно понимая, что никакая сейчас это не тренировка. Это — моя агония. Я сбрасываю накопившееся за несколько месяцев напряжение самым доступным для себя способом, но никак не оттачиваю навык стрелкового мастерства.

Некоторые девушки бьют тарелки, срываются на всех подряд в тяжелые периоды жизни. Кто-то закрывается в своей комнате и рыдает над сопливыми мелодрамами Спаркса. А я просто прихожу сюда и предаюсь воспоминаниям… без конца прохожу стрелковую тренировку, стараясь побороть свой страх перед оружием. С этим я почти справилась. Есть у меня и другая особенность, фактически фобия, которую, победить невозможно, но о ней агенту ЦРУ вслух рассказать стыдно.

За каждым нажатием на спусковой крючок, следует волновая отдача от выстрелов, дрожь в пальцах и постоянные промахи становятся чаще. Проявлять слабость с оружием в руках — непозволительная роскошь для младшего агента.

— Пять целей из десяти. Процент вашей меткости — пятьдесят, — выносит свой приговор механический голос, и тяжело вздохнув, я вновь нажимаю на спусковой крючок, добивая последний патрон в магазине. Всего пятьдесят. Этого недостаточно. Я хочу быть готова к серьезным заданиям и устала от детских игр и постоянных глупых миссий, в которых мне отведена роль даже не второго, а третьего плана. Да, я еще молода и неопытна, но мне хотелось бы приносить серьезную пользу обществу, и возможно когда-нибудь… предотвратить страшные события, влекущие за собой гибель сотен невинных людей…

Мелкая агонизирующая дрожь пробирает до кончиков пальцев. Мне невыносимо вспоминать тот день, когда от нашего поселения остались крупицы пепла и пыли, со временем превратившиеся в пески Махруса… Четырнадцать лет назад Аззам перестал существовать, но я выжила.

Я хочу быть бесстрашной, как и обещала.

Но сейчас, я не более чем кукла, вынужденная обновлять свой инстаграм красивыми и не всегда целомудренными фотографиями, которые должны создавать у общественности совершенно четкий образ поверхностной идиотки, как говорят в Нью-Йорке «юной светской львицы».