Макс Вебер за 90 минут

У него на глазах этот тихий уютный мир рушился. Вместо него требовалось построить что-то новое. Макс Вебер решил принять участие в этом строительстве.

В новой Германии.

В Германии кайзер Вильгельм N отрекся от престола.

Вместо монархии была провозглашена республика. Сам Вебер никогда особенно не скрывал, что является «продуктом» и выразителем интересов вполне конкретного социального слоя, к которому он принадлежал по праву рождения.

Он откровенно жалел о гибели старого мира, заявив в январе 1919 года: «Ради восстановления Германии в ее прежнем великолепии я бы связался с любой властью на земле, даже с чертом во плоти».

Когда в Германии началась борьба между «красными» и «белыми», все симпатии Вебера были на стороне «белых».

Тем не менее самые страшные и тяжелые месяцы начавшегося противостояния он предпочел пересидеть в Австрии.

В той самой Австрии, которую в XVII веке его предки по отцовской линии покинули из-за религиозных преследований и которая теперь, плавно и без особых потрясений, смогла трансформироваться из «лоскутной империи» в очень уютное центральноевропейское государство.

Вебер продолжал преподавать в Венском университете.

Вдали от кровавых схваток он размышлял над ролью личности в истории, а также над тем, какими качествами должен обладать настоящий лидер. Результатом этих размышлений стали два знаменитых доклада — «Политика как призвание и профессия» (1919) и «Наука как призвание и профессия» (1920) — прочитанные им по приглашению Свободного студенческого союза. Впоследствии они были изданы. Как отмечают биографы, эти работы выражают жизненное кредо Макса Вебера, а также его так и не разрешенные до конца сомнения о своем собственном жизненном предназначении.

В 1919 году, после разгрома Баварской советской республики, Вебер переехал в Мюнхен и стал профессором местного университета. Будучи достаточно видной фигурой в национал-либеральной партии, он в качестве правительственного эксперта участвовал в Версальской мирной конференции.

Несколько позже, по настоянию Пройса, главного идеолога Веймарской конституции, ученого включили в группу специалистов, работавших над ее текстом.

В мечтах о Цезаре.

Веберу иногда приходилось выполнять миссии весьма деликатного свойства. Так, по просьбе правительства Веймарской республики именно ему пришлось уговаривать Людендорфа (крупного немецкого военачальника) сдаться Антанте в качестве военнопленного.

Переговоры оказались безрезультатными, но сама беседа была записана Марианной Вебер. Запись демонстрировала, каким требованиям, по мнению Вебера, должен был соответствовать настоящий вождь и настоящий политик.

В ответ на прозвучавшее из уст Людендорфа обвинение в том, что он защищает демократию, Вебер поинтересовался:

«Вы думаете, что то свинство, которое мы имеем сегодня, я принимаю за демократию?» Далее диалог протекал следующим образом:

«Людендорф: Если Вы так говорите, мы с Вами, может быть, найдем общий язык.

Вебер: Но свинство, которое было раньше, тоже не было монархией.

Людендорф: Что Вы считаете демократией?

Вебер: В демократии народ выбирает вождя, в которого верит. Затем избранник говорит: „А теперь заткнитесь и подчиняйтесь!” Народ и партии не смеют и пикнуть.

Людендорф: Мне такая демократия подходит.

Вебер: Потом народ может судить. Если вождь совершил ошибки, то пусть лезет в петлю».

Сегодня эта беседа вызывает весьма любопытные ассоциации, особенно если учесть, что именно Людендорф стал своеобразным предтечей национал-социалистического движения.

Да и нацистский «мессия», Гитлер, слишком напоминает того самого вождя, которого народ выбрал и который потом сказал всем «Заткнитесь!».

По мнению Вебера, именно такой вождь, выбранный всей нацией и правящий без оглядки на бюрократию и все возможные «элиты», как раз и требовался Германии. Избираться такой вождь должен был всем народом. Именно тогда и во многом благодаря усилиям Вебера в конституцию Веймарской республики была включена 41-я статья, гласившая, что глава государства (президент) избирается всем народом. Эта же статья требовала, чтобы президент назначал министров из числа депутатов рейхстага, но сохраняла за ним право обращаться к народу через голову рейхстага, устраивать референдумы и распускать парламент.

Веберу в данном случае удалось провести свой принцип выдвижения плебисцитарного лидера, что впоследствии было использовано нацистами. Тем не менее обвинять ученого в профашистских симпатиях совершенно несправедливо. Фашизм при его жизни был всего лишь новорожденным младенцем. Что же касается тех веберовских высказываний, которые в той или иной степени пересекаются с нацистскими тезисами, то они достаточно типичны для всех немецких философов. Даже основатель научного коммунизма Карл Маркс видел в славянах врагов прогресса, а своих соотечественников, напротив, считал его главными носителями. Тем не менее никто не обвиняет Маркса в пропаганде национализма и расовой ненависти.