Макроскоп

Болота: неужели водяные гадюки, аллигаторы, пресноводные черепахи не так прекрасны или более опасны, чем откормленный и неуклюжий домашний скот? Из окон чистой воды поднимались голые стволы кипарисов, нижняя часть их ствола величественна, хотя кто-то мог бы сказать — гротескно, раздута, толстые отростки корней почти смыкаются в воде. Чуть дальше виден редкий американский вяз, несколько грациозных магнолий с лоснящимися листьями, маленькие сассафрасы, огромные платаны, небольшое тюльпановое дерево — и, наконец, южный аристократ, знаменитый виргинский дуб, увешанный гирляндами испанского мха.

Он остановился под ним, в этом темном соборе из листвы, в котором его охватило чувство уединения и непоколебимого постоянства.

Темнота дубравы, расшитая парчой Замысловатые тени лозы с мириадами переплетений Лоза взбирается по дубовым ветвям.

— Что вы сказали, Иво?

— Это поэма, которую я знаю, Беатрикс. Извините, я не хотел говорить это вслух.

— Это Сиднея Ланье? Но неужели поэзия не предназначена для того, чтобы ее читали вслух? Пожалуйста, продолжайте.

Он продолжил, нисколько не удивившись ее просьбе:

Робкий свет изумрудных сумерек,
В нем листья шепчут клятвы любви
Когда влюбленные проходят незримо чрез
зеленую колоннаду…

Он прервался и, задумавшись, засмотрелся на раскидистый дуб. Из этой поэмы Шен взял свое первое послание, которое и привело их к мысли о побеге. Если бы его действительно должна была прочесть и понять Афра…

Он успокоил себя. В конце концов, это была всего лишь поэма, в ней лишь косвенно упоминался его секрет. Почему тогда он должен скрывать это? Хотя все равно, Афра, скорее всего уже знает правду. Неудивительно, что она прекратила донимать его расспросами о Шене.

— Дальше поэма звучит так. Я смотрел на это дерево, и оно мне напомнило об этих стихах.

— Оно прекрасно, — согласилась Беатрикс.

Он выбрал позицию: могучий виргинский дуб в болотах Глинна. Он записал координаты в компьютер как исходную точку. Все было готово для первого прыжка.

Он готов пронзить недра Тритона, быть погребенным там, в то время, как спутник замедляется, плавится…. превращается в пар… столкновение с Нептуном… сжатие… и…

На экране появилась картина в месте установленной позиции: все тот же могучий виргинский дуб распростер свои толстые ветви, будто хотел обнять ими весь мир. Дерево мало изменилось, хотя — да, оно стало меньше, крона гуще. Все та же борода из испанского мха, но это скорее молодой человек, нежели патриарх. Овальные зеленые листья блестели ярче, а желуди казались полнее в своих чешуйчатых шапочках.

Когда влюбленные проходят незримо чрез
зеленую колоннаду
Божественных лесов, лугов, ковром бегущих
к берегу морскому.
О, обширные болота Глинна…

И, о чудо, здесь были влюбленные! Молодой человек, одетый, насколько понял Иво, в комбинезон фермера, и довольно симпатичная девушка. Правда, для Иво впечатление смазывалось несколько устаревшим покроем платья. Они как раз покидали этот зеленый будуар, вероятно, завершив свои ласки на сегодня.

Устаревшее платье? Иво усмехнулся. Ведь он думал в терминах конца двадцатого века. Он мало обращал внимания на моду, которую, как и во все века, диктовали предприимчивые иностранцы, но все же несовременные вещи несколько отталкивающе действовали на него. Он подумал, что был бы вполне удовлетворен ее костюмом, ели бы жил в ее время. В конце концов, платье прикрывало все те же извечные атрибуты секса.

Он прошел мимо них, мимо могучего виргинского дуба, который всего мгновение назад был гниющим пнем и вышел на подтопленную лужайку, на которой росли трехфутовые побеги спорыша с красными цветами, усеянные белыми цветами ростки иван-чая, виднелись ярко-желтые чашечки лютиков. На краю озера возвышалась стена щучьей травы, высотой в ярд, с лоснящимися остроконечными листьями, размером с растопыренную ладонь, голубые цветы только начали распускаться на верхушках, на воде лежали большие зеленые диски водяных лилий — они еще не цвели.

Это или поздняя весна, или раннее лето, — подумал Иво. Наверное, июнь. Слишком поздно для первой щучьей травы, но рано для голденрода. Он оставил парочку продолжать их беззвучный диалог и углубился в болота. Вот аллигатор гонится за рыбой, все такой же грациозный пловец. Выйдя к городу, он прошел мимо кроликов и дятлов, выискивающих в поле жуков — удивительно, насколько природа близко подходила к цивилизации в те времена. Он пересек город, нашел креозотовый завод, ящичную фабрику, примитивный консервный цех, корабельные верфи, в конце концов отыскал газету и прочел на ней дату: 5 июня 1930 года.

Они прыгнули на сорок световых лет от Земли.