Макроскоп

– Основное вы поняли. Но ведь у нас имеются объекты помассивнее Шена, и есть возможность создать необходимое оборудование. Ведь чем больше масса, тем все технически проще, так как степень сжатия меньше. Таким образом...

– Собственно Тритон? Может, это и проще, но смахивает на гигантоманию.

– Нептун.

Афра даже не удивилась.

– А вы знаете, где мы выскочим?

Иво посмотрел на Гротона и пожал плечами:

– Не знаем. За три миллиона лет карты сильно изменились, ведь расширение продолжается. Даже если петли и остались теми же, то перемещались галактики и звезды. Нам нужна современная версия карт – но в макросфере такая отсутствует.

– Значит, прыгать придется наугад?

– Да. После нескольких попыток нам, по-видимому, удастся составить собственную карту и мы будем иметь некоторое представление обо всей Вселенной.

– А если мы окажемся внутри звезды?

– Исчезающе малая вероятность. Но даже это, кажется, предусмотрено. Материя отталкивается от материи, если они встречаются после прыжка. Путь наименьшего сопротивления означает, что гораздо легче прыгнуть в незанятую точку пространства, нежели внутрь звезды, планеты или даже пылевидной туманности. Так что не следует об этом особо беспокоиться.

– А если мы заблудимся?

– Мы не заблудимся, коль скоро у нас есть макроскоп. А если и заплутаем, то не так уж далеко. Может статься, что галактика нам покажется незнакомой из другой точки пространства, но, думаю, расположение звезд будет не сильно отличаться от того, что мы имеем сейчас.

– Вы так думаете? – спросила Афра. – Неужели вы забыли о том, что прыжок на четырнадцать тысяч световых лет, а это как раз то расстояние, которое нужно преодолеть для достижения разрушителя, эквивалентен прыжку на четырнадцать тысяч лет в будущее? То, что мы сейчас видим – фрагмент истории Вселенной. А ваше «современное расположение звезд» никак не поможет вам точно определить координаты.

– Но у нас всегда будут передачи – большинство из них исходят из нашей галактики. И, разумеется, всегда будет сигнал разрушителя. Мы будем идти как бы против ветра – если мы хотим достичь разрушителя, то его сигнал будет нашим маяком.

– А почему вы думаете, что разрушитель один?

Опять Иво и Гротон переглянулись.

– Ну, в крайнем случае, мы всегда сможем сориентироваться по Солнечной системе, – сказал Гротон. – Мы хорошо умеем это делать. Расстояние мы можем определить, посмотрев, что творится на Земле, а захватив изображение Земли, мы определим направление. А зная азимут и измерив...

– При всем моем уважении к вам, джентльмены, – резко прервала Афра, – вы не представляете себе реальной ситуации. Вероятно, вам просто не удастся обнаружить старую добрую Солнечную систему с расстояния четырнадцать тысяч световых лет. Расположение объектов в галактике будет совершенно иным, а яркость Солнца не такая уж большая, я уж не говорю об ослаблении света межгалактической пылью и газом. Именно поэтому в оптические телескопы мы видим лишь одну тысячную часть звезд центра галактики, а на краях и того меньше. Конечно, используя макроскоп, можно...

– Все это означает, – сказал Гротон. – «Мужчины несут вздор, и мы вскоре просто заблудимся в дебрях галактики».

Беатрикс улыбнулась ему, но, что удивительно, улыбнулась и Афра.

– А что предлагаете вы? – обратился к ней Иво.

– Прежде всего, я выбрала бы хороший галактический ориентир, например, галактику Андромеды. Это около двух миллионов световых лет от нас, и уж если мы прыгнем дальше, то нам уже не нужно будет беспокоиться о таких мелочах, как разрушитель. Еще я бы выбрала типичную для нашей галактики конфигурацию цефеид, – скажем, в тысяче световых лет от Солнца. Если бы удалось обнаружить Полярную звезду, мы бы знали, что находимся не далее ста парсеков...

– Андромеда, это такая же галактика, как и наша, – пояснил Гротон Беатрикс. – Мы ее увидим ото всюду, так как ее плоскость параллельна плоскости нашей галактики. Переменные цефеиды...

– Я сама все объясню, спасибо, – перебила Афра. – Цефеида – это яркая звезда, которая периодически меняет свою яркость, будто у нее есть пульс. И чем больше период – то есть, чем больше времени проходит между самой яркой и самой тусклой фазой – тем больше средняя светимость звезды, то есть, ее реальная яркость. Следовательно, все что нам нужно, это измерить ее яркость в нашей исходной точке, и с учетом фазы колебаний светимости, мы сможем определить, насколько далеко мы прыгнули. Потому что чем дальше звезда, тем меньше света доходит от нее и тем более тусклой она кажется.

– Да, действительно, – радостно подтвердила Беатрикс. – Теперь все понятно.