Маковое Море

— Кому сказано — ползи! Нечего мудями палубу тереть! Ты собака — значит, ползи!

Пинок заставил Джоду проковылять на четвереньках, но ушибленное плечо не выдержало, и он снова рухнул ничком. Порванная рубаха свисала лохмотьями, и тогда помощник ухватил его за штаны, которые тотчас расползлись по швам. Веревка хлестнула по голому заду, вырвав у юнги крик боли:

— Алла! Бачао! Аллах! Спаси!

— Зря стараешься, — мрачно усмехнулся помощник. — Взывай к Джеку Кроулу. Больше никто не спасет твою задницу.

Очередной удар пронзил жгучей болью, лишившей последних сил. Джоду свесил голову и сквозь треугольную рамку голых бедер увидел ласкаров, на лицах которых читались жалость и стыд.

— Ползи, сучий сын!

Джоду немного прополз, потом еще, а в голове его звучал голос: теперь ты тварь, собака, тебя превратили в животное… ползи, ползи…

Мистер Кроул был удовлетворен. Отбросив веревку, он махнул охранникам:

— Киньте засранца в камеру.

С юнгой было покончено. Когда охранники волокли его, словно труп, он расслышал голос субедара:

— Ну, теперь твоя очередь, шлюха базарная. Пора преподать тебе урок.

*

В трюме встревоженные переселенцы суетились, точно муравьи в барабане, пытающиеся понять, что происходит по другую сторону овечьей кожи. Вот что-то прошуршало — ласкара поволокли на бак? А теперь дробный перестук пяток — девушку потащили на корму? Потом все услышали голос Мунии:

— Люди! Помогите! Меня…

Крик оборвался, словно ей зажали рот.

— Братаниха! — Полетт схватила Дити за руку. — Надо что-то делать. Ясно же, чего они удумали!

— Да что ж мы сделаем, Глупышка?

Дити хотела сказать, что это не ее забота, потому что никакая она не братаниха и нечего ждать от нее подвигов, но подумала, каково Мунии одной среди толпы охранников, и ноги сами понесли ее к трапу.

— Пошли!

С помощью Калуа пробившись к выходу, Дити заколотила в люк:

— Эй! Есть кто-нибудь? Где вы там, недреманные стражи?

Ответа не было, и тогда она обернулась к спутникам:

— Ну, чего притихли? Минуту назад вон как шумели! Давайте! Устроим представление, чтоб мачты ходуном ходили! Поглядим, надолго ли их хватит!

Сначала горцы затопали по днищу, потом кто-то стал бить в поднос, а другие вторить на кувшинах и горшках, а то просто кричать или петь, и через мгновенье трюм наполнился неудержимым грохотом, способным вытрясти паклю из корабельных швов.

Внезапно крышка люка открылась, послышался голос охранника. За шумом было не разобрать его слов, а решетка мешала увидеть лицо. Калуа с Полетт подали гирмитам знак к тишине, и Дити сквозь накидку крикнула:

— Кто здесь?

— Чего у вас тут? — спросил голос. — Что за шум?

— Ты прекрасно знаешь, чего у нас тут. Вы забрали нашу девушку. Мы за нее тревожимся.

— Иди ты! — фыркнули в ответ. — Чего ж не тревожились, когда она блядовала с ласкаром? К тому же мусульманином.

— Начальник, отпусти ее, — сказала Дити. — Мы тут сами разберемся. Так будет лучше.

— Поздно спохватились. Субедар сказал, что отныне она будет в надежном месте.

— В надежном? Среди вашей братии? Будет врать, я такого повидала… Скажи субедару, мы не угомонимся, пока не увидим девушку. Ступай. Ну?

Охранник посовещался с приятелями и через минуту передал решение:

— Не шумите, поглядим, что скажет субедар.

— Ладно.

Крышка люка захлопнулась, люди возбужденно загомонили:

— …ты снова победила, братаниха…

— …они тебя боятся…

— …что ни скажешь, все исполнят…

Преждевременная радость напугала Дити.

— Ничего еще не ясно, — буркнула она. — Подождем…

Прошло не менее четверти часа, прежде чем люк снова открыли. Сквозь решетку просунулся палец и указал на Дити.

— Эй ты! — сказал тот же голос. — Субедар разрешил тебе выйти и повидаться с девчонкой. Тебе одной.

— Почему одной?

— Потому что новый бунт нам ни к чему. Помнишь, что было у Ганга-Сагара?

Почувствовав руку Калуа, Дити крикнула:

— Одна не пойду, только с мужем!

Вновь последовали совещание и решение:

— Ладно, пусть и он выходит.

Лязгнула решетка; Дити выбралась из трюма, следом за ней Калуа. На палубе стояли три охранника с палками, чалмы затеняли их лица. Грохнули решетка и люк, словно навсегда отрезая Дити и Калуа от спутников. «Может, охранники только того и ждали, чтобы нас разъединить? — подумала Дити. — Может, это ловушка?»

Дурные предчувствия окрепли, когда охранник достал веревку и приказал Калуа вытянуть руки.

— Зачем связывать? — крикнула Дити.

— Чтоб не дергался, пока тебя нет.

— Без него не пойду.

— Желаешь, чтобы тебя отволокли? Как ту девку?

— Иди, — шепнул Калуа, локтем подтолкнув Дити. — Если что, кричи. Я услышу и пробьюсь к тебе.

Дити чуть приподняла накидку, вслед за охранником спускаясь по трапу, что вел к центральной каюте. По сравнению с трюмом, здесь было очень светло; согласуясь с нырками шхуны, лампы под потолком раскачивались, точно маятник, и множили скачущие по переборкам тени, отчего казалось, что пропахшая табаком и потом каюта битком набита людьми. Дити сошла с последней перекладины трапа и ухватилась за поручень, даже сквозь накидку чувствуя буравящие мужские взгляды.

— …вот она…

— … джобхан сабханке хамре кхилаф бхаткават рахле… та, что вечно подстрекает других…