Маковка

Внутри было холодно. Откуда-то из темноты, в полной окружающей тишине, слышались копошения, вероятно, тараканов или иных мелких насекомых. Воздух, казалось, был плотным, душащим, пахло стариной и прелым сладких противным ароматом. Проводя фонариком по стенам, Дима видел фрагменты черной плесени, пробивающейся из-под пакли между бревнами, какие-то старые потемневшие фотографии, даже обнаружил затянутый паутиной красный уголок. На полу был различный мелкий мусор, предательски попадающий под стопу, с громким треском отскакивающий в разные стороны. Лева подобрал несколько маленьких металлических предметов, Дима не успел рассмотреть, что это было. Так они дошли до следующей двери, ведущей, видимо, в соседнюю комнату.

Приоткрыв дверь, Дима резко зажмурился. В комнате присутствовало местами выломанное мутное окно, через которое пытался пробиться солнечный свет. Левее, на огромной старой кровати, лежало несколько мумифицированных трупов, похоже, мужчины и двух детей. Эти останки и их одежда сохранились намного лучше, чем у тех, что лежали на улице.

– Что там? – послышался сзади голос Левы.

– Еще трупы, – вполоборота ответил Дима. – Лучше не смотри, я все заснял.

– Пойдем отсюда, – голос Левы предательски дрожал. – Может, это жилище какого-то местного маньяка? А мы пришли сюда, и тоже обратно не выберемся?

Дима покачал головой. Да, в словах друга было зерно истины.

Собрав еще несколько предметов быта в рюкзаки, парни вышли из страшного дома. Ноги сами несли их прочь отсюда. Немного поднялся ветер, завывая среди старых полуразвалившихся домов, по небу тяжело двигались налитые тучи. Деревья, отвесной стеной перекрывавшие весь обзор в круговую по краю деревни, грозно шелестели жухлыми оранжевыми листьями.

– Надо сообщить в полицию, – коротко произнес Лева.

По пути обратно парни обнаружили еще несколько подобных домов с маленькими деревянными крестами, но уже заглядывать внутрь не стали. Леве было откровенно не по себе, он не ожидал увидеть такой ужас в, казалось бы, обычном походе в старую деревеньку Маковку. Ему хотелось поскорее унести ноги из жуткого мрачного молчаливого места, куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Дима был поразительно хладнокровен. Как только молчаливая мрачная деревня осталась за спиной, Лева немного расслабился и тяжело выдохнул. Его трясло мелкой дрожью, ноги плохо слушались, и он постоянно оступался, подворачивая ступни. Они дошли до берега той самой речки, где повстречали пропавшую загадочную девочку, прошли вдоль оврага и направились домой. Проходя мимо изрезанного холма, Дима, казалось, слышал странные звуки, доносившиеся из глубоких расщелин. В голове, где-то очень глубоко и тихо, шептали наперебой тихие скрипучие голоса. Разобрать слова было невозможно, то ли язык был непонятен, то ли бормотание было настолько быстрым и неразборчивым. Голова вновь начала болеть, и парню показалось, что его манит непонятная сила, туда, к этим глубоким земным ранам. Что-то ждет его там, скучает, стонет и не хочет отпускать. Незаметно для него, траектория движения ног понемногу начала уходить в сторону от речки. Лева обратил на это внимание и одернул Диму.

– Дим, ты, давай, в себя приходи. Я понимаю, тоже шокирован увиденным, но расходиться нельзя, – понимающе ответил Лева и похлопал друга по плечу.

Парень вздрогнул и посмотрел на своего кудрявого друга. Голоса в голове резко затихли, мир принял прежние краски, голова стала болеть немного меньше. Тревожность, затаившаяся за грудиной, зашевелилась и свернулась в плотный комок.

Глава 4.

Несколько раз по дороге Дима слабел и падал в кусты, оступаясь при каждом пересечении неровностей. За время обратной дороги он заметно ослабел, мешки под глазами и бледность кожи стала заметней. На небольшом привале он вновь отказался от пищи, чем заметно раздосадовал сердобольного Леву. От предложенной помощи он также отказался, ссылаясь на какую-то простудную инфекцию. Сам Дима, честно говоря, и не знал, что с ним происходит. После похода в деревню, помимо периодически мелькающих образов со старых фотографий, ему всюду мерещились пульсирующие зрачки, окруженные серой радужкой той странной девочки, иногда он слышал бормочущие едва слышные голоса, будто просящие его о чем-то, требующие непонятно чего. Он часто отвлекался, стал рассеянным, не сразу понимал, о чем с ним хочет поговорить друг.