Макет мироздания

Насытившись, Вэру начал рассказывать подруге обо всём, что случилось за бесконечно долгий год их разлуки. Иногда его историю дополнял и пояснял Айэт, иногда — Ювана. Хьютай слушала молча, с печальными глазами. Ей рассказать было нечего — шесть месяцев на борту «Астрофайры» сейчас казались ей сном. На миг ей показалось, что всё это — тоже сон и она сидит в подземелье Цитадели, слушая самые первые из странных и пугающих рассказов Анмая. Тот говорил несколько часов. Его живо блестевшие глаза то встречались с глазами Хьютай, то устремлялись на медлительное вращение Сверх-Эвергета. Дойдя до своего слияния с всесильной машиной он сбился и замолчал.

— Боюсь, это сложно передать словами, невозможно даже описать. Невозможно понять ощущения, порожденные разумом, в миллион раз более мощным. Я сам почти этого не помню. Но…

Он помолчал, задумчиво глядя вверх.

— Я обращался к памяти машины… ненадолго. Но в те короткие мгновения я понял, что как бы ни были велики Мэйат, строители Линзы, они не имели ничего общего с человеком, файа, или любыми известными нам разумными существами. Они… верили, что жизнь после смерти существует, но на той её стороне нет ничего, что придумали слабые люди — ни рая, ни ада, ни Бога. Только бессмертные души… но их бессмертие фальшиво. Там царят законы джунглей и сильный поедает слабейшего, делая его разум своей частью. Единственное спасение от этой второй смерти — вернуться сюда, в наш мир… или начать пожирать самому и стать… Зверем. Это не просто фантазии. Такой была созданная ими Реальность… она давно распалась. Изначально Мэйат не были такими, но их путь увел их и от привычного нам облика, и от понимания. Они просто бросили Линзу, свои миры, свою Вселенную, словно не нужные выросшему ребенку игрушки, и ушли в иные, не представимые нами формы бытия. Это была одна из величайших цивилизаций Вселенной. Но она не единственная в своем роде — и Линза тоже не единственная. Таких сооружений много и многие из них очень стары. Некоторые из них могут поместиться внутри Линзы и вращаться вместе с её планетами, но другие намного больше её. Самое крупное — диск диаметром в восемьдесят световых лет, поглотивший массу целой галактики. Не знаю, существует ли он сейчас, но построившие всё это, — он повел рукой, — не погибли, не вымерли, а ушли дальше. Но что должно быть следующей ступенью на этой бесконечной лестнице? Ведь Линза для них была просто городом, местом для жизни… как дом. Кажется, так. Но большинство астроинженерных сооружений, не-планет, предназначены совсем для другого. Иногда это тоже жилые миры, невообразимые города в космической пустоте. Иногда — заводы и верфи, наподобие Верфей Файау. Есть не-планеты, где исследуются эволюция, развитие, вообще процессы, идущие в других физических условиях. Например, с другим зарядом электрона, с другой скоростью света, с другими физическими постоянными. Это очень интересно, но чудовищно. Здесь жизнь породила немало чудовищных форм, но там… — он помолчал. — Впрочем, здесь тоже есть всякое. Например, жизненные формы, не развившиеся в процессе эволюции, а завезенные Мэйат с великих и древних планет… существа, способные расти даже после своей смерти. Помните, мы долго летели над лесами… в них не было ничего разумного, кроме тех животных-цветов, диаметром в полвэйда. Это триниции, особый тип животных-хищников. Они подманивают свои жертвы, выпуская в воздух наркотический газ, светом, звуком, даже… даже телепатически. Хотя мышление — скорее биохимический процесс, чем электрофизический, они могут влиять на него, используя вирус связи Мэйат — и как средство управления, и по прямому назначению, для себя. Разумеется, чем выше интеллект жертвы — тем хуже она поддается воздействию. Но и сами триниции разумны. Их когда-то держали в особом резервате, но они вырвались на свободу — и теперь на миллиардах квадратных миль не осталось ничего разумного, кроме них. Но в других не-планетах…

Есть одна, в общем похожая на эту. Вся её поверхность — океан глубиной в тысячи миль. Его воды настолько пропитаны жизнью, что похожи на бульон. Это мир беспрерывного взаимного пожирания, мир чудовищных паразитов, — там их несколько порядков, одни паразитируют на других… Там есть и разум, хотя там он может лишь страдать… И жизнь бывает разной — вы видели здесь разумные машины, образующие свою «технобиоту». В других не-планетах тоже есть такие. Когда Мэйат ушли, они бросили свои творения на произвол судьбы. Те продолжали эволюционировать во мраке чудовищных конструкций, погруженных в тишину и холод — миллиард лет, без контроля и цели. Некоторые из этих творений были живыми, некоторые — нет. Впрочем, это неверно. Жизнь — всегда жизнь, независимо от материала. Но есть и такие, неживые, которые развились в условиях, смертельных для любого живого существа. И в одном из их миров родилось то, что однажды принесет смерть Вселенной…