Майнеры

С утра он не видел Скокова в школе и не придал этому значения – Денис был уже вполне самостоятельным (особенно учитывая ситуацию) молодым человеком, и все же полностью положиться на подростковую рассудительность было бы слишком опрометчивым шагом и могло привести к печальным последствиям. Он подумал про Савельеву, о которой до сих пор не было ни слуху ни духу. Комарова на утренней планерке спросила, где она может быть, выговорив Татьяне Юрьевне Лукашиной, классному руководителю 11 «А», претензию за нерасторопность.

Лукашина оправдалась, мол, у нее есть за кем следить, имея в виду, конечно же, главного медалиста, которому Комарова после долгих размышлений решила не портить оценки, а заодно и репутацию школы под конец года.

Школа редко инициирует розыск учеников, особенно если они не входят в «элитный дивизион» и не происходит какое-либо ЧП.

Решив срезать путь к дому, Ларин свернул в арку. Оставалось обойти огороженный котлован, над которым возвышалась пестрая строительная техника. Обычно жильцы дома предпочитали другой путь, не такой пыльный, но неудобства и грязь его мало волновали. Он думал, что последствия японского землетрясения наверняка скажутся на работе бирж, и это не могло его не заботить: большую часть вознаграждения от майнинга он хранил на криптовалютной бирже в Токио, чтобы успеть в случае падения курса обменять биткоины на доллары и вывести.

Тем не менее биткоин рос с завидным постоянством. Те, кто еще вчера смеялся над курсом пятнадцать центов за монету, сегодня качали головами при курсе пять долларов. Меньше чем за месяц он стал богаче в пять раз, и цифры росли вопреки всем прогнозам аналитиков.

«Это пузырь!» – кричал «Уолл-стрит джорнэл», «Новая тюльпаномания охватила мир», – вторила ему «Файненшл таймс», «Почему золото не может быть цифровым», – деловито пояснял «Экономист». Российские деловые СМИ молчали, они считали ниже своего достоинства рассказывать читателям об активах, стоимость которых не превышала расходы среднего олигарха на прислугу.

Ларин вышел на деревянные мостки, когда из-за строительного вагончика, каких тут было много, появился коренастый мужчина. Его лицо, обезображенное глубоким шрамом поперек лба, выглядело мертвым, одно ухо отсутствовало. Он выставил перед собой руку с открытой ладонью и сказал тихим свистящим голосом:

– Стоять.

Ларин сделал шаг и замер. Тип, возникший перед ним, одним внешним видом внушал страх, вернее, животный ужас, какой можно испытать, встретив в лесу дикого волка. Его уродства, выставленные напоказ, ничем не прикрытые, притягивали взгляд чрезмерной, выпирающей отвратительностью и почти физическим ощущением той боли, что перенес обладатель шрамов.

Через мгновение из-за его спины вышел другой человек – в костюме, светлом кашемировом пальто, черных перчатках. Ларин никогда не видел вблизи отца Успенского, но почему-то мгновенно узнал колбасного олигарха. По крайней мере видел фотографию в школе на Доске почета через две от карточки Ларина. Типичная бюрократическая фотка: за перламутровым письменным столом сидел довольный жизнью мужчина, одной рукой он держал черную ручку (с золотым пером), другая рука покоилась на раскрытом договоре. «Кирилл Успенский», – гласила подпись под фотографией. И чуть ниже: «Меценат, попечитель школы». Прямо над ним висел портрет президента, одобрительно взирающего на разложенные перед олигархом толстые розовые сосиски.

– Дмитрий Сергеевич? – спросил мужчина в костюме и пальто.

– Я, – сказал Ларин. – А вы…

– Вы меня не узнали? Моя фамилия Успенский.

– Ах да… очень приятно. Давно хотел с вами познакомиться. – Ларин повернул голову, оценивая ситуацию. Судя по всему, они были одни. Лицо со шрамом отошло метра на два, но у Ларина не возникло никаких иллюзий: он не успеет даже дернуться, как тот его пристрелит.

– Правда?! Вот уж не думал.

– Я был необоснованно строг к вашему сыну. Но он подтянул знания и сделал отличный рывок…

– Что есть, то есть, – прервал его Успенский-старший. – Это дело старое. Решенное. Я хотел поговорить о другом.

– Мм, – промычал Ларин. – О чем же могут говорить учитель математики и уважаемый бизнесмен?

– Дмитрий Сергеевич… скоро выпускной вечер, дети выпорхнут из гнезда. Но ответственные родители, – он чуть склонил голову набок, – такие, как мы с вами… должны и дальше помогать им. Помогать, пока это в наших силах. Я прав?

Ларин чуть сместил тяжелую сумку на плече, лицо со шрамом подалось на миллиметр вперед. Неосязаемо, словно хорошо обученный доберман, готовый сорваться в одно мгновение.

– Конечно. Вы правы. Иначе и быть не может. Но… приходите в класс, там и поговорим, в спокойной обстановке.

– Это успеется, – ответил Успенский. – Мы зайдем, когда будет нужно. Не сомневайтесь… До нас дошли слухи, Дмитрий Сергеевич… Ларин… что вы можете помочь с поступлением в хороший вуз. Как думаете, Вадик может быть украшением этого вуза?