Майндсайт. Новая наука личной трансформации

Однако вскоре Мэтью обнаружил: принятие того, что возникает в процессе упражнений, требовало нового типа осознанности. Ему было сложно открыться своему внутреннему миру, не пытаясь контролировать его. Взять, например, сильное отвращение, появлявшееся у него, когда он был с женщиной. Мэтью нужно было следить за его зарождением; он должен был сохранять объективность и помнить, что это просто его часть; и Мэтью следовало оставаться открытым к более глубокой боли, управлявшей данным чувством.

Когда я познакомил Мэтью с практикой, цель которой – «оставаться рядом» с определенным ощущением, не прогоняя его (я обучал этому и Энн из седьмой главы), его заинтриговало парадоксальное на первый взгляд использование силы сознания, просто чтобы проявлять любознательность и принимать свой внутренний мир. Я сказал Мэтью, что как раз такие качества во многом и являются основными ингредиентами любви. Мэтью ответил, что именно их ему не хватало в детстве.

Как и в случае работы с Энн, в терапии Мэтью я использовал два канала внимания: один был направлен на определенное событие в прошлом или на женщин, состоявших с ним в отношениях, а другой прочно закреплен здесь и сейчас, в моем кабинете. Во время непростых сессий мы поняли, насколько живы детские воспоминания Мэтью об отторжении и страхе. Он нуждался в большом количестве поддержки, чтобы «оставаться с ними». Мэтью также требовались многие навыки интеграции: двусторонняя и вертикальная интеграция, интеграция памяти и нарратива – чтобы перевести живые имплицитные воспоминания в гибкую эксплицитную форму.

На одной из встреч Мэтью вспомнил, как однажды вошел в комнату к отцу, чтобы узнать, сможет ли тот с ним поиграть. Ему было около шести. Тут в комнату ворвалась мать, схватила его за руку и вывела вон. «Сколько раз тебе повторять, чтобы ты не беспокоил его своей ерундой», – зашипела она. Сейчас Мэтью сидел в моем офисе, и его руки дрожали; он увидел перед собой лицо матери и вспомнил, как пугался ее гнева. Я попросил его «оставаться с этим страхом», мысленно удерживая его перед собой. Мы вместе ощущали, как страх превращается в грусть. И Мэтью заплакал.

Я показал ему, как успокоить себя: положить одну руку на сердце, а вторую на живот. Многим людям это очень помогает. До этого Мэтью не знал, что делать с болью, причиняемой стыдом, не пытаясь при этом убежать от него. Я надеялся, что данная техника поспособствует расширению его границ терпимости. Через несколько минут Мэтью сказал, что ему полегчало, и мы обнаружили, что его – как и меня – успокаивает левая рука на сердце. (У большинства людей это обычно правая рука.) Обнимая себя, он также «обнимал» имплицитное воспоминание о ребенке, который так хотел, чтобы его любили и принимали таким, какой он есть.

Как только Мэтью немного успокоился, у него возникли новые воспоминания. Он рассказал, что хотел как можно скорее приступить к самостоятельному заработку, и начал разносить газеты – ему было двенадцать. На первые деньги он купил матери блендер, чтобы она делала мужу молочные коктейли. «Я почти не слышал от нее слов благодарности, – рассказал он. – Я хорошо учился в школе, покупал ей цветы и целые выходные мыл машины, чтобы принести ей немного денег, но ее ничего не впечатляло». Потом, выдержав паузу, он добавил, что понял кое-что: независимо от того, что у него происходило с женщинами, он никак не мог доказать, что его мама относилась к нему с добротой и любовью. И независимо от того, сколько женщин у него было, он не способен доказать матери, что его можно было любить. Мэтью начал постепенно развязывать внутренний узел стыда.

С того момента благодаря надежному убежищу в виде рефлексирующих диалогов у него зародилось новое состояние. Однажды Мэтью сообщил: «Мне кажется, что у меня внутри существует безопасное место, откуда я просто наблюдаю за всем этим». Он говорил тихо, и в его голосе слышалось удивление от сделанного им открытия, которое я принял с чувством благодарности.

Поиск внутреннего «я»

Имеется ли некая суть личности, скрытая под всеми слоями адаптации? Я говорил о многочисленных состояниях нашего «я», каждое из которых обладает миссией по выполнению мотивационных потребностей: в единении с другими, творчестве или утешении. Другие состояния концентрируются вокруг конкретных занятий: спортивных познаний, умений играть на музыкальных инструментах или набора навыков, необходимых для учебы и работы. Другая группа состояний участвует в создании социальных ролей: мы можем руководить инициативной группой района, искать партнера, участвовать в семейной жизни, заводить новых друзей или поддерживать связь со старыми.