Маймонид

Понять значение этих слов непросто. В них выражено такое уважение к собственной интеллектуальной работе, что многие современные читатели, быть может, сочтут их достойными порицания. Но если мы положим на одну чашу весов эти слова, а на другую — то, что знаем о характере их автора и обстоятельствах, в которых они были написаны, мы легко поймем причины такого «властного тона». Эти же причины объясняют и многие другие аспекты «Комментария», которые на первый взгляд противоречат представлению о свободолюбивом, мягком, способном на глубокое сопереживание человеке, что складывается у нас о Маймониде, когда мы читаем другие его сочинения.

Изгнание, обращение в другую веру под страхом смерти, убийство многих евреев и уничтожение целых общин — все это привело к тому, что в странах христианской Европы почти не осталось евреев. Жестокое правление Альмохадов в Испании и Северной Африке поставило под угрозу будущее евреев и в этих странах. Только в Египте можно было в известной степени наслаждаться подлинной свободой. Однако и здесь евреев подстерегала опасность, хоть и совсем другого рода. Несмотря на то, что еврейская община процветала, и евреи могли беспрепятственно исповедовать свою религию, именно свобода ослабила желание евреев соблюдать заповеди, пагубно отразилась на еврейской учености, сказалась на осмыслении Закона. Под угрозой оказалась не только духовная жизнь евреев — перед ними стояла уже не столь далекая угроза полной ассимиляции. Кроме того, в Египте была большая община караимов, которые пытались обратить в свою веру ортодоксальных евреев. Поскольку караимы обладали богатством и властью, многие египетские евреи не могли устоять перед ними. Таким образом, в Египте возникла реальная опасность полного исчезновения еврейства.

Маймонид пришел к выводу: дабы противостоять угрозе, нависшей над евреями, нужно создать своего рода духовную «круговую оборону». Это было не отвлеченное понятие, но дело первой необходимости, которое нужно было немедленно применить на практике. Евреям требовались сильные лидеры и четкие правила поведения, которыми они могли бы руководствоваться в повседневной жизни. В противном случае им грозила опасность быть стертыми с лица земли. Поскольку эпоха, когда создавалась Мишна, и настрой этой книги были слишком далеки от современников Маймонида, нужно было создать новый текст, соответствующий духу времени; сложность Гемарытребовала «проложить тропинку» сквозь ее заросли; а духовное оцепенение, в которое впали евреи во многих общинах, свидетельствовало о том, что пришла пора четко сформулировать единые правила поведения и принципы духовной мысли. «Комментарий к Мишне» отвечал всем этим требованиям. В нем излагается взгляд Маймонида на то, как должен вести себя еврейский народ, чтобы спастись от врагов, чтобы преодолеть собственное пренебрежение к соблюдению законов Торы и изучению священных текстов. Даже в малых отклонениях от этих рамок ему виделась причина тех бедствий, очевидцем которых он был во всех странах, куда забросила его судьба. По мнению Маймонида, здесь не может быть никаких уступок. И потому «Комментарий к Мишне» был призван не только возвратить народ на тот путь, идя по которому он мог бы спастись от исчезновения; посредством этой книги Рамбам заявлял во всеуслышание, что может возглавить еврейский народ, ибо его учение указывает этот путь.

Но «Комментарий» не достиг этой цели. Сколь бы ни были велики достижения Маймонида, его призывы не удостоились признания. Вскоре после того, как книга вышла в свет, многие утверждения Маймонида были оспорены. Мнения несогласных можно слышать и по сей день. Нет ничего удивительного, что Тринадцать принципов иудаизма, из-за своего непреложного характера, вызвали у многих евреев сильное неприятие — особенно то положение, согласно которому Грядущий мир не обещан тому, кто нарушил бы хотя бы одно из этих тринадцати предписаний. В самом деле, представление о едином символе веры для всего еврейского народа многим казалось более близким христианству или исламу, чем иудаизму, для которого основой веры служит вся Тора.

Многим читателям «Комментария» казалось слишком большой дерзостью уже то, что автор излагает в этом труде свои собственные взгляды и подчас оспаривает талмудические суждения, особенно если учесть, что автору тогда было тридцать лет и его слава никогда не выходила за пределы мест, где его знали лично. Тот факт, что автор ввел в свой труд некоторые замечания научного характера, а также непрестанно отсылал читателя к греческой философии, противоречил мнению тех, кто считал, что подобные материи должны быть отделены от религиозной мысли. Некоторых раздражало в «Комментарии» самобытное сочетание прогрессивной мысли и непреклонной веры.