Майло Тэлон

Началась паника, какие-то верховые понесли, другие, испугавшись, встали на дыбы, отпрыгнув в сторону. Увидев Молли, я подскакал, схватил под уздцы ее лошадь и помчался прочь, но толстуха погналась за мной, размахивая кнутом. Я поднырнул ей под руку, и она пронеслась мимо. Не раздумывая, я тащил лошадь Молли к другой тропе. Кто-то выстрелил. Оглянувшись, я увидел, что меня нагоняет человек и, позволив ему приблизиться, я ударил его дулом револьвера как раз в тот момент, когда его лошадь столкнулась С моей. Удар получился скользящим, но всадник начал падать и ухватился за луку седла, чтобы не попасть под копыта. Он исчез в ночи на несущейся на полном скаку лошади.

Кто-то, скорее всего городской, закричал:

— Не стреляйте!

В невообразимой каше мог пострадать любой, и ему не очень-то хотелось, чтобы козлом отпущения оказался он.

На пути мне попалась небольшая роща, я обогнул ее и взял на юг. Увидев еще одно темное пятно впереди, осторожно объехал его, затем остановился и отпустил поводья лошади Молли.

— Как вы?

— Что они сделают?

— Постараются поймать нас. — Я послал наших лошадей вперед шагом. — Нам надо попасть к выходу из долины. Там я их остановлю, а вы уйдете.

— Нет.

— Что?

— Я останусь с вами, Майло. Я боюсь.

Может, она и боялась. Наверняка боялась, у нее на то были веские причины, но она держалась молодцом — без истерик, слез, жалоб… Что бы она из себя ни представляла, но легкомысленной дурочкой ее никто бы не назвал. Мы отправились дальше, тщательно выбирая дорогу, чтобы поменьше шуметь.

Мы выехали к речушке, которая по идее могла быть северным рукавом Сент-Чарльза, и направились вниз по ней. Однажды, когда остановились, я услыхал преследователей, их лошадей. Они нашли нашу тропу и настигали нас.

Подъехав к Тертл-Баттс, мы резко свернули на южную тропу, по которой я уже проезжал, и остановились ровно на столько, сколько требовалось для того, чтобы замести следы и посыпать их пылью. Вероятно, в темноте они даже не заметят едва различимую развилку, ведущую на юг, и поедут по основной тропе, которая ведет к железной дороге и реке Арканзас, но береженого Бог бережет.

Мы продолжали следовать на юг по склонам гор, пока не пересекли Гринхорн-Крик. Затем повернули на запад, укрываясь при каждом удобном случае в низинах и песчаных оврагах, где не оставалось почти никаких следов.

— Что же случилось? — спросил я, подъезжая к Молли, когда мы сбавили шаг, чтобы дать отдохнуть лошадям.

— Вы нашли мою записку? Я подумала, что такой следопыт, увидев свой пиджак, все поймет. Для других он ничего бы не значил.

— Я нашел записку.

— Они ждали в моей комнате и, когда я хотела проскользнуть мимо, схватили меня. Сразу предупредили, если я подниму шум, будет перестрелка, из-за меня кто-нибудь погибнет, поэтому я и не сопротивлялась. Они привезли меня сюда.

— Что им нужно?

Она замялась, и несколько ярдов мы проехали молча. Наши глаза уже привыкли к темноте, к тому же нам помогали звезды.

— Они сказали, что защищают меня от Джефферсона Хенри, что он меня ищет.

— Вы же знаете, он сидел в своем персональном вагоне в городе. Если бы захотел, давно бы нашел вас.

— Я им так и заявила. А они ответили, что он просто не понял, кто я. И уверяли, что боятся за меня, да и за себя тоже, потому что, если бы Джефферсон Хенри обнаружил, где они прячутся, им бы не поздоровилось. Меня они слушать не хотели, только твердили, что у всех нас нет выбора. Несколько человек уже погибло, убьют и меня. Я не поверила им… Не совсем поверила. Но Ньютон Хенри погиб… Его убили. После этого я убежала.

— Вы знали его?

— Мне он никогда не нравился. Он ненавидел дядю Натана. Я знала это.

— Дядю?

— Он требовал, чтобы я так его называла. Моя мать служила у него горничной, и он был очень одинок после того, как Стаси убежала с Ньютоном, взяв с собой Нэнси. Дядя Натан остался совсем один и страшно скучал по ним.

Вдалеке, на востоке, где лежал город, засветилась цепочка огоньков. Похоже, на запасных путях стоял поезд. Я устал, смертельно устал. Даже голод меня не так мучил, как навязчивое желание забраться в постель и заснуть.

— Вас держали связанной? — спросил я.

— Они собирались убить меня, — грустно ответила она. — Вначале я не могла этому поверить, но потом сама слышала, как они обсуждали, что им сделать.

— Вы имеете в виду мужчин?

— Нет, это все Энн. Она ими командовала.

Энн?

Глава 17

Когда мы въехали в город, в небе догорали последние звезды и их свет отражался от пустой черной поверхности стекол.

Из задней двери ресторана падал свет, и мы направились туда, легким узлом привязали лошадей и вошли в кухню.

Перед нами с тряпкой в руках стоял Герман. У него из-за пояса торчал револьвер.

— Молли! — воскликнул он. — С тобой все в порядке?

— Меня нашел Майло, — произнесла она с тяжелым вздохом.

— Проводи ее наверх, Герман, — посоветовал я, — и держи револьвер наготове. Я поставлю лошадей в конюшню. Не разрешай ей подходить к окнам.