Майк: Время рок-н-ролла

Вскоре после записи «Сладкой N» Майк переехал из квартиры родителей с улицы Бассейной в Волоколамский переулок, в свою огромную и нелепую коммуналку — к Наташе, на которой женился — и зажил самостоятельно. В этой коммунальной квартире он будет жить до конца своих дней. Панкер, записавший «Сладкую N», стал работать звукорежиссером в Театральном институте и записал там первый альбом группы «Секрет». Жизнь кипела, к Майку стал захаживать Цой — и я, автор этих строк, вместе с ним. Майк познакомился со Свином — Андреем Пановым — очень умным и глубоким парнем, первым панком России, и стал довольно часто сиживать у Свина в гостях. Поднималась новая волна русской поп-, рок-музыки — играть начали парни, которые отчетливо видели и слышали разницу между танцплощадочными и виа-образными отечественными группами, считавшими себя «роком», и тем, что называлось «рок-музыкой» на Западе. Музыканты этой волны играли уже по-настоящему. Играли так, что за их музыку не было стыдно, и не нужны были никакие скидки на плохой аппарат, на «специфику русского рока» — ибо нет никакой специфики, есть только музыка и не-музыка. He-музыка сразу же приняла новых героев в штыки, но это было бесполезно. Новая волна смыла «русских рокеров», не оставив от них и следа.

«LV»

Часто мне кажётся, что рок-н-ролл — это единственное, чем стоит заниматься всерьез. И чем больше мне лет, тем крепче эта мысль, которая перерастает в уверенность.

Все остальное тоже интересно. Кино, литература. Живопись. Скульптура. Радио. Ну, бабы, наконец, — как написал один хороший писатель.

Казалось бы, вот, литература: сиди, пиши — один, никакой цензуры, делай, что хочешь. Полная свобода. Собственно, литератор всегда, во все века имел полную свободу творчества. Счастье вроде бы.

Но нет. Среди писателей есть очень мерзкие типы. Собственно, как и в любом виде творчества, в любой вообще отрасли народного, так сказать, хозяйства. Но у писателей это выражено как-то особенно жутко.

Об одном таком писателе написан роман, которые массы людей читают с удовольствием, он весь распилен на цитаты, окружен легендами, сам превращен в миф и наделен мистическими чертами, которых в романе и в помине нет. Роман называется «Мастер и Маргарита».

Нет там никаких откровений и тонких материй, никакой мистики, никакой неземной любви и других глубоких, сильных, толкающих на созидание чувств, чувств, открывающих мир. Есть только зависть, злость и обида, мелкие и тяжелые чувства, которые движут автором с первой до последней страницы.

Издательство не приняло у писателя роман — вот, тоже, проблема века. Нормальный человек что делает в этом случае? Идет в другое издательство. Если там его тоже не принимают, идет в третье. Четвертое. Восьмое.

Если же роман не принимают нигде, то стоит задуматься: а хорош ли, собственно, роман? Может быть, дерьмо роман? Может быть, написать другой? Или вообще перестать заниматься тем, что не получается?

Если же произведение не укладывается в идеологические рамки тоталитарного государства, тогда и носить его по издательствам бессмысленно. Разве что только полный идиот понесет какой-нибудь «Гулаг» в сталинские издательства…

И что же делает герой романа — тот самый писатель, книжку которого отвергли? Не пишет другую. Не находит себе другого занятия. Он начинает мстить тем, кто не принял (не понял, не оценил, не дочитал) его творение. Мстить по полной, с убийствами, издевательствами, с растаптыванием жизней, привлекая в помощники самого Сатану.

Сам писатель — ничтожество. И героя романа поэтому из него не получилось. Сатана получился, а Мастер, вынесенный в заглавие, — совершенно бесплотное, бесполое и довольно мерзкое существо. Про него и писать-то, в общем, нечего. Он схематичен, двумерен, набросан каким-то серым контуром.

На что живет — непонятно. Точнее, он идет по жизни персонажем русских сказок — чистым таким Иваном-дураком, на которого свалилось полцарства. В «Мастере» эти полцарства герой хапанул, даже не отрубая головы драконам, — просто выиграл в лотерею.

После этого первое, что он делает, — уходит от жены, которую тут же забывает. Вопрос: что же это за жена такая была, забытая настолько, что даже имени ее герой назвать не может?

Спрашивается: зачем и как тогда герой женился на этой женщине? Любил ее? Нет. Потому что любовь всегда оставляет в душе след — да такой, что не только имя, а каждый волосок помнить будешь на веки вечные. Не любил он свою жену, так же как и эту тварь с желтыми цветами, которая болталась по улице, пока муж на службе, — занять твари себя было совершенно нечем, что и видно из всего повествования — женщина по имени Маргарита ничего не делает, за исключением всяких пакостей, на которые она, как и всякая бездельница, большая мастерица.

Хотя это, конечно, оговорка. Она и пакостит-то самым примитивным и подлым способом. Поскольку ни сама ничего не может создать, ни хахаль ее. Остается разламывать пианино и бить стекла в окнах творческого противника.