Магниты

В метро, несмотря на поздний час, было многолюдно. Устро­ившись в конце вагона, Роман скользил взглядом по лицам людей. Люди в большинстве своем хмурились. А еще они были одеты в основном в серые или черные тона. Роману не­кстати вспомнилась булгаковская Маргарита, которая вышла на улицу с желтым букетом, чтобы Мастер наконец ее нашел. Наверное, действительно только так и можно было выделиться и обратить на себя внимание. Толпа была серой и в общей массе своей казалась несчастной. И Роман был частью ее. Тоже серый и совершенно определенно несчастный.

Перед дверью в квартиру отца Роман замер в нерешительности. На часах было почти десять. Что, если у него там романтический вечер с Яной? Тогда, наверное, Роману опять предложат чая и спровадят домой. Стало тошно.

Дверь открылась не сразу, Роман и правда успел поверить в историю с романтическим вечером. Впрочем, стоило увидеть отца, как он эти мысли отмел. Тот был в домашней футболке и потрепанных джинсах. Вряд ли он выглядел бы так на свидании.

— Привет, — неуверенно произнес Роман.

В последнее время они не особо ладили, поэтому Роман почувствовал себя очень неуютно, когда отец молча отошел, впуская его, и кивнул в сторону вешалки, будто Роман не знал, где нужно раздеваться.

Стащив кроссовки и пристроив на вешалку куртку, Роман повернулся к отцу. Тот стоял, прислонившись к стене, и внимательно его разглядывал.

— Есть будешь?

Роман мотнул головой.

— Пить?

На этот раз Роман кивнул и поплелся за отцом на кухню.

— Чай, кофе или чего покрепче? — буднично спросил отец.

Вообще-то, он никогда не предлагал сыну алкоголь, и Роман не знал, как сейчас к этому относиться.

— Чай.

Пока отец кипятил воду и заваривал свежий чай, они оба молчали. Роман разглядывал магнитики на холодильнике и понятия не имел, как начать разговор, а отец делал вид, что увлечен приготовлением чая.

— Ну, выкладывай, — вздохнул отец, устроившись напротив на табуретке.

Роман пододвинул к себе чашку и признался:

— Я не знаю как.

— Ну уж попробуй как-нибудь.

— Ты меня убьешь, — тоскливо произнес Роман.

— Понятно, — снова вздохнул отец. — Маша?

Роман кивнул.

— Ты не выглядишь человеком, которого бросила девушка. Значит, дело в другом.

Роман снова кивнул, а потом прошептал, глядя в чашку:

— Маша беременна.

На кухне повисла тишина. Роман боялся поднять взгляд на отца, который не издавал ни звука и, кажется, даже не дышал. Роману вновь стало душно, как час назад в комнате Маши. По-прежнему глядя в стол, он стащил через голову толстовку, аккуратно ее сложил и пристроил рядом с собой на диванчик. Только после этого он поднял голову.

Отец зацепил щипцами кубик сахара и бросил его в свою чашку, потом повторил эту процедуру и принялся размешивать сахар вдумчиво и основательно.

— Скажи что-нибудь, — не выдержал Роман.

— Поздравляю? — не отрывая взгляда от своей чашки подал голос отец.

— А еще что-нибудь?

— Мой сын — придурок?

Роман нервно рассмеялся, и отец наконец поднял голову. Когда их взгляды встретились, сердце Романа оборвалось. Отец смотрел на него с таким разочарованием, что хотелось умереть на месте. Он, бывало, смотрел по-всякому, но вот такого взгляда еще не было.

— Что делать будете? — ровным тоном спросил отец.

— Я посоветоваться хотел, — проговорил Роман, пы­таясь внятно сформулировать вопрос о том, нужно ли ему съезжать с квартиры и можно ли будет проконсультироваться с финансистами компании по поводу вложения его небольшого капитала. И квартирой, и капиталом Романа обеспечил отец, поэтому начинать этот разговор было жутко стыдно. Но Роман просто не мог оставаться в неведении, а еще ему очень хотелось услышать сегодня хоть одно доброе слово.

— Когда это все завертелось, ты ничьих советов не слушал, сынок. Отбрыкивался от них как мог. А теперь что?

Крыть было нечем, и Роман молча сделал глоток обжигающего чая. Отец тоже отпил из своей чашки, а потом поднялся из-за стола. Подхватив с подоконника пачку сигарет и зажигалку, он устроился у вытяжки и закурил.

— Ты собирался бросать, — сказал Роман, потому что молчание было невыносимо.

— Бросишь тут с вами, — хмуро произнес отец и вновь затянулся. — Судя по тому, что ты сказал «Маша беременна», ты планируешь соскочить с этой темы?

По его тону Роман не мог понять, что тот думает. Смысл же сказанного не достигал сознания вообще.

— Почему ты так решил?

— Ну, раз «Маша беременна», а не «у нас будет ребенок».

— А-а-а, нет, — замотал головой Роман. — Я просто криво сформулировал, я…

— Маша будет делать аборт? — голос отца звучал все так же ровно.

— Нет, — твердо сказал Роман.

— Уверен, что потянешь? — отец выпустил дым и проследил за тем, как он уходит в вытяжку.

— Нет. Не уверен, но я против аборта.

В голосе Романа прозвучал дурацкий, неуместный вызов. Хотя он совсем не собирался. Он был напуган и не знал, что делать. Какой уж тут вызов?

Отец хмыкнул.