Магнат

Я глубоко вдохнула и сделала все возможное, чтобы улыбнуться Рене в зеркале. Она бросила последние шпильки на стойку и вернула мне улыбку.

— Думаю, закончила. Ты выглядишь потрясающе. Возможно, не так сказочно, как на балу, но там с тобой работали профессионалы, которые помогали…

Она не закончила предложение, стоило мне опустить свой взгляд на руки. Рене опустила ладонь мне на плечо.

— Прости. Мне не стоило поднимать эту тему.

Я прижала ее руку своей и снова встретила ее темный взгляд в зеркале.

— Все нормально. В конце концов, это моя жизнь. И мы вроде как вместе, верно? Просто между нами всего-то двадцать лет.

— Именно так я себя чувствую, — вздохнула она. — Знаю, что это ты. Знаю, что ты все это проходишь, но все еще чувствую это сама, понимаешь? Это похоже на рану, которая так никогда и не зажила. Когда ты уехала на бал, я знала, что не смогу спасти тебя, но почувствовала, что снова была там, переживала это. Вместо свежей боли была застарелая. Эмоции — они были одинаковыми. Я… почувствовала их. Я понимаю.

Если она до сих чувствует эту боль, это ждет и меня через двадцать лет? Буду ли я здесь помогать очередному жертвенному ягненку приготовиться к разрезанию горла? Я содрогнулась от этой мысли. Никогда.

— Есть еще одна вещь. — Рене выдвинула маленький ящик в крайнем левом углу столика и вынула шприц.

Во мне зашевелилось беспокойство.

— Для чего это?

— Для тебя. Это твоя обычная инъекция. — Женщина наморщила лоб. — Чтобы был результат, она нужна тебе уже сейчас. На всякий случай… На суде… понимаешь…

Я изучала шприц, и мои глаза расширились с признательностью. Противозачаточное. Последняя инъекция делалась мне три месяца назад, поэтому Рене была права. Вайнмонт перелопатил каждую страницу моей медицинской карты и держал меня в лучшей форме для рождественского суда. Мои глаза обожгло сердитыми слезами.

— Это так ненормально, Рене. — Я сжала руки в кулаки, мои ногти впились в ладони. — Так чертовски извращенно.

— Прости. Я просто…

— Нет. Все в порядке. — Я боролась со слезами, не давая вырваться ни одной капле. — Просто сделай это.

Я предложила свою руку, и она разорвала спиртовую салфетку, очистила место и сделала укол. Легкое жжение, а потом ничего. Теперь я защищена. Я не знала, смеяться мне или плакать от смехотворности этой мысли. Я никогда не буду защищена, никогда не буду в безопасности, пока не освобожусь от Приобретения.

Рене бросила шприц в мусорную корзину.

— Прости.

— Это не твоя вина. — Я вздрогнула от мысли о беременности после рождественского суда. — И спасибо… Я имею в виду, за то, что делаешь это для меня.

Рене поцеловала меня в макушку, прежде чем на несколько секунд прижаться щекой к моим волосам. Я была удивлена, что такой маленький жест смог принести столько утешения. Но к тому времени, как она выпрямилась, я почувствовала, что ее тепло перетекает в меня мягким потоком.

Она улыбнулась достаточно широко, чтобы почти убедить меня, что улыбка настоящая.

— Подожди, пока не увидишь платье, которое я для тебя выбрала.

— Если оно с перьями… — скривилась я. — Забери себе.

Она рассмеялась и покачала головой, при этом ее темные волосы засияли.

— Никаких перьев. Не в этот раз. Давай.

Я последовала за ней в спальню и остановилась, когда увидела платье, которое она разложила на моей кровати. Оно было черным с углубленным декольте. Подол доставал до лодыжек, но высокий разрез мало что оставлял воображению.

Я нахмурилась и скрестила руки на груди.

— Не думаю, что смогу его надеть, Рене.

Она опустила руки на бедра.

— Скромность — уродливая сестра уверенности.

Я рассмеялась. Будучи женщиной, которая не носила ничего, кроме сдержанно черно-белого, Рене меня удивляла.

Она подтолкнула меня вперед.

— Надень его. Я знаю, оно сядет прекрасно.

— Хорошо. Ради тебя. Я примерю его ради тебя. — Пожала плечами, сбросила с себя халат и подошла к комоду за бельем.

Рене прочистила горло. Я обернулась и посмотрела на нее через плечо.

— Что?

Она указала на тонкий кусочек черного материала, который я не заметила рядом с платьем.

— Это стринги?

Она разгладила юбку.

— Ну, это платье очень облегает, поэтому тебе лучше обойтись без линии от трусиков. Или можешь пойти без трусиков вообще, если тебе так больше нравится.

Мне определенно это не нравилось. Я отказалась от своих поисков удобных хлопковых трусиков и надела едва содержащее ткань белье. Моя задница была полностью открыта, но, по крайней мере, на киске было какое-то подобие материала.

— Что-то подсказывает мне, что бюстгальтера не будет?

Она покачала головой и посмотрела в пол.

— Спина открыта, поэтому нет.