Магистр ее сердца

— Ты хотела повидать Авельрона. — напомнил он, — еще хочешь?

Совершенно светлое, искрящееся чувство радости охватило ее. Алька потянулась к Мариусу, приникла к его груди.

— Да, конечно хочу… Конечно.

И одновременно ощутила легкий укол совести.

Выходит, она в первый раз утаила что-то от будущего мужа.

ГЛАВА 5. Королевский заложник

К резиденции Надзора они ехали в закрытом ведомственном экипаже. Алька выглядывала в окно, рассматривая серую, почти бесснежную зиму Эрифреи. Небо затянуто дымкой, сыплется мелкая снежная труха, падает на землю — и тут же тает. На клумбах травка зеленая, и это, пожалуй, единственные цветные пятна здешней зимы. Если бы не яркие лайтеры в витринах, если бы не украшенные фасады домов, было бы совсем скучно. Мариус, обнимая ее за талию, мягко прижимал к себе и молчал. Алька макушкой чувствовала его горячее дыхание и была благодарна за это молчание, за то, что не задавал никаких вопросов, не пытался ничего объяснять. Впрочем, он ведь уже все сказал. А ее дело — дело хорошей жены или правильной невесты — подчиниться решению мужа.

Она скоро увидит Авельрона и все сама поймет. Так, наверное, Мариус думал.

А она с горечью, раз за разом, все равно размышляла о том, что все это неправильно, нечестно по отношению к Авельрону, и что скоро, возможно, ей придется разрываться на части между мужем и братом. Или между мужем и отцом. А еще Кьер. И вообще, неизвестно, чем все закончится. И оттого было больно. Любовь-то никуда не делась, билась пойманной птицей, ранилась о прутья той клетки, в которую Алька сама себя и загнала. Без Мариуса она не могла. И принимать его решения было слишком сложно, почти невозможно. Что делать? Вот беда-то.

И поэтому они молчали, и каждый думал о своем. Единственное, пожалуй, что Алька знала наверняка — так это то, что если что-то будет угрожать Мариусу, то — чтобы между ними не произошло — она снова заслонит его собой. Как тогда, на арене.

Она никогда не бывала в резиденции Святого Надзора, и потому, выйдя из экипажа, замерла на несколько минут, оглядывая трехэтажный фасад, за которым в небо устремлялись остроконечные башни, всего дюжина — и еще одна, сама высокая, где на алтаре видела Алька прежнего Магистра. Резиденция была сложена из темного камня и ощутимо давила, как будто нависая над площадью. Высокие двустворчатые двери, окованные позеленевшими от времени бронзовыми полосами, были плотно закрыты, и по обе стороны от них стояли часовые в черной форме Надзора. Алька рассматривала и их с интересом: молодые стражи стояли прямо и неподвижно, вытянув руки по швам, глядя куда-то сквозь пространство. Редкая снежная труха сыпалась им на головы и оттого казалось, что темные, коротко стриженые волосы стражей присыпаны солью. Стражи никак не отреагировали на появление Мариуса, как стояли, так и продолжили, таращась в пространство перед собой, и Алька решила, что им просто не разрешено двигаться, разговаривать либо как-то приветствовать Магистра.

Впрочем, она ошиблась. Стоило Мариусу потянуть ее за собой, как эти две человекоподобные статуи ожили, приложили указательный и средний пальцы правой руки к тому месту, где находилось сердце и согнулись в поклоне. Мариус чуть заметно кивнул и потянул на себя бронзовую, отполированную тысячами рук, литую ручку.

Алька оказалась в просторном холле, таком просторном, что просто дух захватывало. Сводчатый потолок опирался на редкие колонны, и в самом конце этого холла виднелся черный прямоугольник прохода. Алька покачала головой, усмехаясь. Ну, надо же, а она когда-то собиралась пробраться сюда, чтоб спасти Мариуса. Никого бы она не спасла, сама бы заплутала… Да и столько стражей не одолеть — а их здесь было предостаточно. Часовые у колонн, часовые у дверей. Вроде бы не вооружены, но ведь стражи были магами, которых создавал прежней магистр, следовательно, оружие было им не к чему.

Стараясь не отставать от широко шагающего Мариуса, она пересекла холл, затем поднялась по лестнице, потом — снова что-то вроде галереи с частыми стрельчатыми окнами с видом на внутренний двор, снова лестница, теперь уже винтовая, еще один переход, узкий и без окон, хорошо, что стеклянные колбы с лайтерами привинчены к стенам и, наконец, еще пять витков лестницы с такими истертыми и скользкими ступенями, что Алька то и дело хватала Мариуса за сюртук: подошвы туфелек скользили по камню, отполированному сотнями ног.

Мариус остановился перед неприметной дверью.

— Алайна…

Она стала рядом, посмотрела ему в лицо, выжидая.

— Обещай, что… чтобы ты не увидела, не испугаешься.

— Хорошо, — Алька кивнула, а у самой мурашки по телу побежали, и под ребрами все противно сжалось в комок. Да что там такого, что он специально предупреждает?

Тем временем Мариус сосредоточенно водил ладонями над дверью, и под его пальцами воздух начинал тускло светиться нежно-голубым. Свечение не было постоянным, застывшим: то и дело перетекало, распадалось на отдельные струны, свивалось кольцами.

Алька сглотнула.

— Что это?