Магистр бессильных слов (СИ)

Диктант третьего класса Иштван проверил во время пустой пары. Здесь все обошлось без неожиданностей — несколько пропущенных запятых вставил собственной ручкой, пару лишних этой же ручкой зачеркнул. Сюрприз ждал его на зачете в пятом.

— Учитель Иштван, — сразу же вскинул руку один из несомненных кандидатов на многократную пересдачу, — а помните, вы говорили, что сочинившему стих поставите зачет сразу?

Был соблазн ответить «Не помню», но любопытство победило.

— А вы сочинили? — недоверчиво уточнил Иштван.

— Ага! — подтвердил нежданно раскрывшийся талант и гордо возложил на учительский стол свое творение на косо вырванном тетрадном листке.

Ни кто ни скажит мне что с мною завтра станит

Ни кто ни даст гарантий мне нев чем

Но серце маладое ни устанит

Боротся с мраком рифмой и мичем!

Вот так перипетия! У Иштвана привычно заныла челюсть.

— Рифма воистину непобедима, — пробормотал он и с недобрым предчувствием обвел взглядом притихший класс. — Кто еще хочет зачет за стихи?

Еще два вкривь и вкось исписанных тетрадных листка легли на его стол. Иштван мельком заметил на верхнем «Ни кто ни остоновит мне призванья паэтом быть в восторженом стихе!» и поскорее перевернул его чистой стороной кверху. Зубы уже разнылись не на шутку.

Кандидаты в авторы скромно переминались поодаль в ожидании приговора. Жалея о самим для себя введенном моратории на насилие, Иштван процедил:

— Если до конца занятия исправите в этих опусах все ошибки, так и быть, зачет получите.

Разочарованная компания спорить не осмелилась, разобрала листки и разбрелась по местам. Шанса исправить все самостоятельно у них, разумеется, не было, поэтому они и напрягаться не стали. Отправляя в конце занятия несостоявшихся стихотворцев на пересдачу, Иштван злорадно велел им дополнительно ознакомиться со значением термина «плагиат» и пообещал в следующий раз проверить усвоенное. На заседание Ложи трубадуров приглашать их он не стал.

Глава 2. Ложа трубадуров

Пускай цитата и избита,

Напомнить было бы с руки:

Как короля играет свита,

Учителя — ученики!

Й.

Трубадуры были исключительно добровольной творческой инициативой Иштвана, поэтому собрания ложи проводились не в казенных стенах гимназии, а в симпатичной кондитерской на углу Липовой и бульвара. Добросердечный хозяин этого заслуженно популярного среди гимназистов заведения охотно согласился размещать их маленький поэтический тайный орден и в оговоренные дни всегда придерживал для них свободный столик в нише за одежными вешалками, создающей подобие отдельного кабинета.

Сегодня за этим столиком восседал, ожидая начала, только веснушчатый третьеклассник Якоб. Окруженный тремя полными креманками мороженого, он выскребывал донышко четвертой и радостно приветствовал пробравшегося сквозь вешалки Иштвана:

— Учитель Иштван! Я вам крем-брюле заказал!

— В качестве моей доли прибыли от аферы с пятиклассниками? — саркастически поинтересовался Иштван, опускаясь в плетеное кресло. — Дорого с них взял?

— По форину за стих, — отчитался пройдоха. — Выгодное дельце получилось — пять монет за пять минут!

— Смотри, как бы оплату назад не потребовали, — предостерег Иштван. — Я им твои вирши не зачел. Говоришь, пятеро оплатили? Рискнули предъявить только трое.

Якоб равнодушно пожал плечами.

— А я всех предупредил, что вы можете узнать мой стиль.

— Да уж как его не узнаешь? — вздохнул Иштван и с сожалением покосился на крем-брюле, зубы все еще поднывали. — Да и ошибок у тебя обычно больше, чем слов, и все феерические. Удовлетворительно за сегодняшний диктант я натянул, поскольку самому стыдно. Но придется работать лето. И книг тебе надо читать побольше, поэт ты мой в восторженном стихе.

— Книги скууучно, — поделилось юное дарование. — Я театр люблю! Жаль, в нашем все одно и то же показывают… А вот Анелька скоро свою пьесу напишет. Я для нее эту, как ее?.. Интырмидию сочинил!

— Интермедию, — машинально поправил Иштван.

— Да какая разница, — с горечью махнул ложечкой для мороженого поэт по призванию. — Я написал, а Анелька опять на собрание не пришла. Почему она уже который раз не приходит?

— Еще не знаю, но обязательно выясню, — пообещал Иштван.

— И интромудию передайте! — оживился любитель театра и вытащил из кармана косо оторванный тетрадный лист. — Только сначала исправьте там, что не так.

— Интерлюдию, — поправил Иштван и взмолился, поспешно придвигая к себе креманку с растаявшим мороженым. — Погоди! Дай хоть крем-брюле попробую.

Он торопливо запихал в рот пару ложек, тщетно надеясь на замораживающий эффект, и обреченно взяв лист, прочитал:

С зладеев посрываны маски

Их замыслы сорванны проч

И всем скажу я: Бес апаски

Типерь гуляйте вы всю ноч!

Оставив Якоба проедать гонорар в кондитерской, Иштван вышел на улицу и направился по Липовой аллее в противоположную от гимназии сторону.

— Учитель Иштван, хорошего дня!

Высокий юноша догнал его и зашагал рядом, размахивая удерживаемыми в правой руке фуражкой и портфелем. Кисть левой он сунул в карман мундира, что в области видимости гимназии однозначно считалось нарушением устава, причем демонстративным.