Магистр

Феоклит Дука ушёл, и не один, а в горах прятались тыщи полторы ромеев, которым не было дано особого выбора – либо они сдаются магистру Олегариусу, либо остаются с доместиком. В ином случае их объявят дезертирами, а за это полагается суровое наказание. Если же Дука соберёт достаточно войска, то у него хватит «ума» напасть на лагерь, дабы воссоединиться с тысячей, признавшей Олега, и взять реванш. Безусловно, это будет акт отчаяния, но Феоклит давно уж действует за гранью здравого смысла. Да и что ему остаётся? Бездарно проиграв все сражения, может ли Дука надеяться на милость государя? Скорей всего, он сумеет оправдаться, его не сошлют, но нынешнее свое положение доместик схол утратит. Вот и тщится Феоклит наверстать упущенное, изменить баланс сил в свою пользу, одним ударом добиться перевеса и прибыть в Константинополь триумфатором.

Задремавший было Сухов внезапно насторожился – непонятная возня послышалась за пологом шатра. В следующее мгновение острый меч проткнул полосатую ткань и распорол ее. Внутрь ворвался булгарин в факиоле, он красноречиво поигрывал мечом. За ним вломились ещё трое, а четвёртым проник Феоклит Дука, тоже в цветастом тюрбане. Значит, это не болгары, подумал Олег, вскакивая и отводя меч.

– Явился, не запылился, – усмехнулся Сухов. – Проходи, гнида, будь как дома.

Доместик оскалился, вытаскивая меч.

– Я пришёл арестовать тебя, подлый варвар и сын варвара! – с ненавистью проговорил Дука.

– Рискни, – промурлыкал Олег.

– Взять его!

Двое лжебулгар тут же кинулись на магистра. Один не заметил молниеносного выпада и расстался с жизнью сразу, а другой оказался опытным рубакой – его короткие и резкие удары было сложно предугадать и отбить. Сложно, но можно. Почти что всякий мастер, достигая совершенства, выбирает любимую схему боя и держится её. Именно поэтому бывает так, что новичку удаётся одолеть профессионала, совершая неожиданный ход. Сухов, правда, и сам давно уж вышел в мастера, но не закоснел и был горазд на выдумку.

Перехватившись, он вцепился в рукоять спафиона правой пятернёй сверху, а левой упёрся в «яблоко» – навершие, и нанёс мгновенный удар сбоку, заимствуя этот приём из арсенала японских самураев. Клинок вошёл лжебулгарину между рёбер, и левая ладонь с усилием протолкнула лезвие, пропарывая сердце.

Выдернув меч, Олег отшагнул.

– Объясни мне, сволочь этакая, – заговорил он, – откуда в тебе столько ненависти ко мне?

– Варвар… – прохрипел Дука. – Поганый варвар… Из-за таких как ты, дикарей, пал Великий Рим! А ныне вы, как черви ненасытные, подтачиваете Ромейскую империю, последний оплот веры истинной! Я бы вас всех… истребил, выжег бы калёным железом, но тебя – первого!

Гаркнув: «Он – мой!» – доместик набросился на Сухова, очень быстро и толково орудуя мечом. С ходу сделав выпад – Олег отбил клинок – Дука отпрянул.

Резко присел, чиркая лезвием по-над ковром, устилавшим пол шатра, как косой по траве. Сухов подпрыгнул и тут же скрестил мечи. Яростно скрежетнув, клинки расцепились – и скрестились снова. Звон стали частил, то и дело сменяясь лязгом. Дважды Олег почти добирался до Феоклита – острие вспарывало скарамангий, чиркая по коже.

Лжебулгары не вмешивались, и зря – втроём бы они уделали магистра, но доместика схол переполняла ненависть и гордыня, это удерживало гвардейцев. И слава богу.

Сухов бился с напряжением – противник ему попался достойный, – но частью сознания выгадывал один-единственный момент, тот самый, который позволит ему одержать победу. Олег держал в уме одну идею – испробовать иайдо, технику мгновенного удара. До сих пор ему не требовалось прибегать к школе Востока, поскольку и западной школы фехтования доставало ему, чтобы одерживать победы. Но тут был особый случай.

И момент настал. Дука притомился махать клинком, задержал меч на какой-то миг, и этого мига хватило магистру, чтобы вскинуть и опустить спафион так быстро, что лжебулгары и промелька не уловили. А вот Феоклит Дука поник – его тюрбан, разрубленный пополам, упал на ковёр справа и слева от ещё стоявшего, но уже мёртвого человека. Из расколотого черепа натекла кровь, заливая ощеренное лицо, и Дука рухнул.

Олег перевёл взгляд на лжебулгар, бледных и трясущихся. Как раз в это время пара стрел залетела через зияние в шатре, протыкая гвардейцев, а следом за стрелами ворвался Курт, Инегельд и ещё куча народу, разъярённого и винящегося.

– Прости! – покаянно взвыл Курт Дулат. – Не уследил! Трое моих купились на булгарскую одежду этих оборотней, и их зарезали!

– За всем не уследишь, Курт, – устало сказал Сухов. – Лучше уберите отсюда эту падаль. Я спать хочу…

«Чёртова дюжина» окружила шатёр непроницаемой стеной, и магистр заснул, проспав до самого утра.

А утром в гавань Гаэты вошли пять дромонов ромейского флота. На «Феодосии Великом» прибыл сам Иоанн Радин. Олег вышел его встречать.

– Приветствую тебя, сиятельный, – произнёс друнгарий флота, с изумлением рассматривая частокол военного лагеря и поредевший строй катафрактов. – Откуда?!

– Из Апулии, светлейший, – ответил Сухов и коротко посвятил Радина в события последних дней.