Магия воздушных струн

Неизвестный исчез. Ирмиэль не слишком верил в реальность их разговора, но мысль о том, что за ним мог шпионить эвендин, приводила в ярость. Как и то, что Йорану, возможно, почему-то служат эвендины. Бред бредом, но не зря же он так долго сохранял жизнь Эндаре? Не мог же он не знать?

Войдя в город, они сразу устремились к замку. Обернись все иначе, Алирия сразу бросилась бы к Эндаре, но она лишь на минуту заглянула в подземелье, чтобы отдать нужные распоряжения. Увиденное привело ее в ужас.

– Вы еще не пустили ей кровь? Вы в своем уме?! Ваше счастье, что она не очнулась!

– Я не знаю, как это делается, – попытался оправдаться Осберт. – Я имею в виду, я никогда…

Алирия возмущенно фыркнула.

– И что, во всем Ишдате не нашлось ни одного лекаря, способного сделать кровопускание?

– Мне не хотелось посвящать в это еще одного человека.

Отговорка появилась сама собой. На самом деле Осберта после нападения на Эни не оставляло смятение. Что-то в глубине души терзало его, нашептывая: он совершил огромную ошибку. Осберт не мог объяснить это разумом: все сделано правильно, он выполнял приказ, он напал не на человека, а на эвендина, – но сердце говорило свое. Поэтому Осберт мешкал, не решаясь взять дело в свои руки.

Алирия, кажется, поняла его. Во всяком случае, она вдруг остыла.

– Ладно. Ты нанес ей серьезную травму, думаю, она пробудет без сознания еще какое-то время. Пусть за ней наблюдают, а при малейшем намеке на пробуждение зовут меня. А пока вели собрать сосуды из согендорского камня, сколько найдут. Я пойду помогу Ирмиэлю: его угораздило получить печать симарглов. Ты уже отправил гонца Готтрану? Отлично, тогда я побежала.

Осберт рассеянно посмотрел ей вслед. Затем встряхнулся, отдал приказания и направился за Алирией. Он твердил себе, что делает это из-за интереса к печати симарглов – мутному предмету, о котором он слышал лишь краем уха, – но в действительности ему просто претила мысль, что высокомерная девчонка уединится с еще более высокомерным юнцом, находившимся под крылышком у Готтрана.

Ирмиэлю, разумеется, отвели лучшие покои. Выглядел он неважно – бледный как смерть, он полулежал в кресле, раздетый до пояса, тяжело дышал и то и дело порывался схватиться за рану. Когда Осберт вошел, Алирия как раз велела слуге держать здоровую руку Ирмиэля. Сама она стояла рядом и листала небольшую книгу в истертом переплете.

– А, и ты здесь, – сдержанно отреагировала она на приход Осберта. – Где эта девчонка, кстати? Лирди, или как ее?

– Где-то тут. Я велел присмотреть за ней: ни к чему, чтобы она разнесла об этом деле по всему Фарадону… Хотя она, кажется, и не в состоянии. Это и есть печать? – Осберт всмотрелся в белеющий фрагмент в ране Ирмиэля.

– Как видишь, – буркнул тот. – Ты не видел эвендина?

– Она здесь.

– Нет, другого. Он следил за нами.

Осберт озадаченно посмотрел сначала на него, потом на Алирию. Та украдкой пожала плечами, но по ее лицу легко можно было угадать: она думает, что Ирмиэль бредит.

– Нет, – ответил Осберт. – Не видел.

– Но он был. Наверняка был. Йоран… Они почему-то слушаются его. Они что-то замышляют.

– Помолчи, будь добр, – бесцеремонно перебила его Алирия. – Иначе я не смогу избавить тебя от этой печати и вернуть тебе здравомыслие. Так… – Она жестом оборвала готовящиеся возражения, наконец нашла нужную страницу и пробежала по ней глазами. – Здесь нужно заклинание, и довольно сложное. Я прочту, а ты, Осберт, возьми вон те щипцы и прогрей их на огне. Когда я скажу «арден» – это будет в самом конце заклинания, – тебе надо будет резко вырвать печать.

И Осберт, и Ирмиэль недовольно нахмурились. Осберту совсем не хотелось быть подмастерьем, особенно в таком деле, а Ирмиэль не желал терпеть боль от раскаленных щипцов. Но ни тот, ни другой и не подумали возразить.

Задача казалась несложной, однако дело затянулось. На первых порах Алирии не удавалось как следует прочитать заклинание – она делала ошибки и заговаривалась. Никто не мог ее упрекнуть: она единственная была способна прочитать древний текст. Потом мешкал Осберт. Несколько раз дело испортил Ирмиэль: он инстинктивно дергался, и щипцы проходили мимо печати.

Но наконец все удалось. Держа руку над раной, Алирия ровно и четко произнесла заклинание. Осберт в нужный момент вонзил щипцы. Едва он их вынул, как схваченная костяшка задымилась и обратилась в пепел. После этого Алирия велела вызвать лекаря, чтобы он перевязал рану, а сама, порядком утомленная, вместе с Осбертом отправилась в подземелье, где держали Эни.

– Предвечные, сколько же времени мы потратили, – Алирия устало смахнула с влажного лба выпавшую прядь волос. – Она что, так и не пришла в себя?

Молодой человек, которому было велено не сводить глаз с заключенной, доложил, не отрываясь от узкого окошка:

– Нет, госпожа. Даже не шелохнулась.

Занервничав, Алирия отстранила его, велела открыть дверь и смело вошла в мрачное помещение. Пленница лежала прямо на холодном полу и напоминала бездушную куклу или, попросту говоря, мертвое тело. Алирия спешно разорвала рукав ее платья, коснулась запястья и облегченно вздохнула.

– Живая.