Магия в скорлупе

Доктор Нага начала что-то говорить, но Теодора уже бросилась в свою комнату за козырем виверны. Похоже, что няня опять стала нормальной — даже ее отец увидел бы разницу между настоящей Микко и самозванкой, — но она не могла рисковать. Ей надо показать ему карту и рассказать все, что случилось до того, как Микко вернется из магазина. Другой возможности могло и не быть.

Додо достала карту из коробки с виверналией, стоявшей в дальнем углу шкафа, и хотела было бежать с ней к отцу, как поняла, что это копия, которую она сделала на сканере отца. Микко забрала настоящую карту, когда застала девочку за колдовством. Вероятно, она отнесла ее в свою комнату и спрятала где-то, когда пошла открывать дверь.

Конечно. Шкаф для белья. Предполагалось, что Додо не знает о тайничке на верхней полке за корзиной с рукоделием. Как только она открыла дверцу шкафа, сразу же увидела медную цепочку, свисавшую с верхней полки. Потянувшись за ней, Теодора различила приглушенный звук телевизора из комнаты Микко. Обычно няня не оставляла телевизор включенным, но было еще что-то. Девочка постояла минутку, уцепившись за цепочку, пытаясь сообразить, в чем дело.

Потом она покачала головой. Сегодня длинный, утомительный день. У нее просто спеклись мозги, как говорит Вэл. Наверно, Микко смотрела старый фильм в своей комнате, когда отец появился в дверях, и от большого удивления опять стала нормальной. Вероятно, она побежала в магазин, чтобы купить продукты для праздничного ужина.

Теодора дернула цепочку, и сумка оказалась у нее в руках. Карта виверны была внутри, снова в защитной обертке. Она принесла ее в гостиную и отдала отцу, слишком поздно заметив выражение лица доктора Нага и как она едва-едва покачала головой.

Дверь комнаты Микко открылась, и она вышла, неся на руках Фрэнки, а за ней следовал Конрад Лэмбтон. Микко посмотрела на Додо и доктора Нага и устремила взгляд с выражением едва сдерживаемого гнева на Кобольда, но ничего не сказала. Вероятно, ее саркастические замечания не понравились Кобольду, и он колдовством заставил ее молчать.

Мистер Лэмбтон подошел к дивану, протянул руку, и Энди Оглторп отдал карту.

Отец Теодоры выпустил ее из рук и сразу упал на диван. Струи холодного черного дыма вышли из его носа и рта и свились в столб посреди комнаты. Становясь все плотнее, столб зеленел и у них на глазах превратился в отвратительного демона. Он был похож на помесь орангутана и гигантской игуаны. Перед ними предстало чешуйчатое создание с выпуклыми, налитыми кровью глазами, выдающейся вперед челюстью, большим ртом с резко опущенными уголками губ и гребнем вдоль спины и хвоста, характерным для пресмыкающихся.

Путаясь, Конрад Лэмбтон трясущимися руками, в спешке снял картон и бумагу с козыря виверны.

Сначала Теодора застыла на месте, а потом закричала и бросилась к отцу. Но игуанотан, или что бы то ни было, схватил ее обеими руками и не пустил.

— Не беспокойся, Додо, — тихо сказала Микко. — Это… создание… находилось и во мне тоже. С твоим отцом все будет нормально, но он проснется с ужасной головной болью.

В этот момент мистер Оглторп пробормотал что-то, попытался поднять голову, но снова со стоном уронил ее на диван.

Конрад Лэмбтон не обращал на них внимания, уставившись на карту в своих руках.

И вдруг в усталом мозгу Теодоры все разрозненные впечатления сложились в единую и ясную картину. Из комнаты Микко доносились не звуки старого фильма, а возгласы, пронзительные крики и идиотский смех глупого ток-шоу, которое Микко смотрела бы, только если бы ее связали и держали глаза открытыми с помощью скотча. А ее отец? Почему он сразу же не спросил, где она была и почему пришла домой так поздно и с чужим человеком. И все эти странные паузы, и то, что он сказал: «Вы останетесь на связи?» — вместо: «Вы ее подождете?», как будто повторял фразы с автоответчика.

У Теодоры похолодело в животе. Все было неправильно, но она так обрадовалась, увидев отца дома, что ничего не заметила. А теперь настоящая карта виверны оказалась в руках жуткого мистера Лэмбтона, кем бы он ни являлся на самом деле.

Додо подумала о записке, оставленной в тайной комнате. Уж если королевский чародей ходит по Кембриджу с детенышем виверны, то сколько угодно колдунов, ведьм и магов могут еще прийти за картой.

Гидеон и Мерлин все еще были в форме служащих надзора за животными, не успев сменить одежду. Они вылезли из такси перед домом Оглторпов и побежали прямо к сараю во дворе. Детеныш лежал на руках у молодого волшебника.

Маги нашли Оуроборос у цветочного горшка. Она бдительно охраняла кучку шоколадных трюфелей, как будто это была кладка волшебных яиц, снесенных ею самой. Змейка в одно мгновение увидела, что малыш почти не дышит, и по серьезным лицам волшебников поняла, как обстояло дело.

— Это шоколад. Я как раз собиралась закатить его в нору, но…

Гидеон не стал дальше слушать. Он сел на землю, силой открыл клюв детеныша и как можно глубже запихнул в него трюфель. Виверна давилась, сопротивлялась, но проглотила.