Магия Изендера

"Южанин, так южанин." — подумалось мне — "Лишь бы никто не заподозрил во мне инопланетного шпиона." Как только Пуррас ушел, ко мне подошла Джена и, быстро оглядевшись, протянула нечто вроде планшета красной кожи, сказав:

— Возьми, Дио, это мой тебе подарок. Это магическая сума, в которую ты сможешь поместить все эти вьюки и в ней останется место для втрое большего груза. Очень нужная вещь в дороге. Магический серебряный кубок уже лежит внутри, а здесь, — она вложила мне в руку сложенный в несколько раз лист пергамента, написано, как пользоваться сумой. Ты действительно приедешь к нам в гости?

— Обязательно, — ответил я, — чтобы посмотреть на твоего мужа, а также на то баронство, которое построят мои друзья. Но если честно, то только ради того, чтобы увидеть тебя ещё разочек. Обо всём остальном я даже не стану мечтать. Мы ведь с тобой теперь даже незнакомы и, вообще, когда я приеду, то увижу тебя в первый раз.

Девушка ласково улыбнулась:

— Ты настоящий рыцарь, Дио. Удачи тебе, мой друг.

Мои друзья стояли поодаль и даже не прислушивались к тому, о чём я говорил сначала Пуррасом, а затем с его дочерью. Они всё время о чём-то спорили, а когда я подошел, Эстебан попросил:

— Дио, рассуди нас. Марко говорит, что мы должны отправиться вместе с тобой в Урсо Арбаро, а я говорю, что ночной путник должен добыть большого зверя в одиночку. По-моему, на этот раз ты должен ехать в этот лес один, иначе ничего не выйдет.

— Ты правильно говоришь, Эстебан, — согласился я с рыцарем без особых колебаний, — это ведь не война, а состязание с судьбой. Ну, что, ребята, давайте посидим, выпьем напоследок и как только начнёт смеркаться, я поскачу искать того гада, который съел Банта.

Из замка, хорошо посидев с друзьями, я выехал на ночь глядя и, отмахав верхом километров сорок, съехал дороги за полночь, расседлал лошадей и завалился спать. Никто ведь не говорил, что я должен теперь спать только днём. Проснулся я довольно поздно и первым делом принялся читать ту инструкцию, которая прилагалась к моему магическому планшету. Он действовал очень просто. Нужно было всего лишь открыть его и откинуть крышку, после чего она увеличивалась в размерах раз в пятнадцать. Всё, что ты положил на неё и как-то назвал, немедленно исчезало. Для того, чтобы достать нужный тюк, требовалось назвать его и он появлялся сам собой.

Поэтому дальше мы лошади поскакали налегке и только Сократу, наверное, было завидно, но он никак не показывал этого и двигался очень быстро. На следующий день, ближе к ночи, я добрался до того места, откуда мне нужно было свернуть в лес и двигаться строго на юг. Напоив лошадей у озера, я решил, что двигаться лучше ночью и, включив фонарь фальчиона, поскакал в лес. Мои лошади и в самом деле не боялись медведей, зато их явно отпугивал яркий свет. Через двое суток, уже под утро, я наконец добрался до лесного дворца хозяина Медвежьего Леса, в котором изучал магию. Похоже, что чёрный медведь им совершенно не интересовался.

Весь день лошади отдыхали и щипали то травинки, то листья, так что в итоге нагадили на холме достаточно хорошо. Хорошенько напоив их водой из родника, я кое-как уговорил приманку забраться в дупло, для чего мне пришлось соорудить из толстых веток, которые я срезал лучом лазера своей перчатки, помост. Он же стал и воротами, закрывшими вход в дупло-конюшню. "Винторез" уже был собран и готов к бою, хотя я и не собирался превращать чёрного медведя в решето. Так ведь можно разбить его каменное сердце. Как только стемнело, с запада до меня донеслось остервенелое рычание. Видно до хозяина лесного дворца донеслись запахи конских яблок, которыми медведи не питаются. Вскоре рёв стал слышаться неподалёку.

Помимо совершенно истеричного рёва, я слышал ещё и характерный треск и мне стало интересно, это трещали дубы, или медведь залезал на них и устрашения ради обламывал ветки. Вскоре сильно завоняло дохлятиной, я включил фонарь и понял, что это, наверное, были всё-таки дубы. Медведь вымахал ростом с хорошего мамонта явно был на меня очень зол, но нападать не спешил. Раззявив свою пасть так, что я с холма через его глотку не будь у него кишок увидел бы землю, усыпанную листвой и поросшую папоротниками. Пасть у него была такая громадная, что я, слегка пригнувшись, смог бы в неё войти. Из нутра медведя вырывалось такое зловоние, что я вскоре понял — это была химическая атака. Взяв в руки "Винторез", я выстрелил ему несколько раз в глотку, чтобы он захлопнул свою огромную, вонючую пасть и хоть немного помолчал.