Магия и смерть

И только теперь лорд Дарси и отец Патрик сообразили, что пуля сэра Гийома попала в лорда Сейгера, хотя до этой секунды он ничем не выдал этого.

У лорда Сейгера не было совести, однако по своей собственной инициативе он не был способен убить кого-либо, даже не мог просто защитить себя. Решения за него принимал сэр Джеймс. Лорд Сейгер был агентом короля, он мог убить без малейших колебаний, но - только по приказу сэра Джеймса; в остальном он был абсолютно безвреден. Сам он не мог принять решение, только - сэр Джеймс.

- Но... - Сэр Джеймс все еще не мог оторвать взгляда от лежащего на полу лорда Сейгера. - Но как он мог? Я же ему не приказывал.

- Нет, вы приказали, - устало откликнулся лорд Дарси. - На корабле. Вы приказали ему уничтожить предателей. И теперь, когда вы обвинили сэра Гийома в измене, лорд Сейгер мгновенно начал действовать. Он наполовину обнажил свою рапиру еще до того, как сэр Гийом добрался до своего пистолета. Он совершенно хладнокровно убил бы сенешаля, если бы тот даже и не шелохнулся. Он был вроде газового фонаря, сэр Джеймс. Вы его включили и забыли выключить.

Ричард, герцог Нормандский, посмотрел на лежащее у его ног тело. Лицо лорда Сейгера совсем не изменилось. При жизни на этом лице редко бывало какое-либо выражение. Не было на нем выражения и сейчас.

- Что с ним, преподобный отец? - спросил герцог.

- Он умер, Ваше Высочество.

- Упокой, Господи, его душу, - сказал герцог Ричард.

Восемь мужчин и одна женщина молча перекрестились.

НЕРАЗБЕРИХА С ВАЙДОЙ

Когда Уолтер Готобед, мастер-краснодеревщик его сиятельства герцога Кентского, открыл дверь своей мастерской, его охватили противоречивые чувства боли и гордости. Боль, как и гордость, была чисто душевного происхождения; в свои девяносто лет мастер Уолтер сохранил выносливость жилистого тела, крепость рук и уверенность их движений. Он все еще мог, приладив хорошенько очки на свой тонкий, костистый нос, изготовить точный чертеж чего угодно - от шкафа до шкатулки для сигар. На Троицу, двадцать четвертого мая года 1964 от рождения Господа нашего Иисуса Христа, мастер Уолтер собирался отметить пятидесятую годовщину своего назначения на должность мастера-краснодеревщика герцога. Сейчас он служил уже второму герцогу - старый герцог скончался в 1927 году, - а вскоре будет служить третьему. Герцоги Кентские обычно доживали до весьма преклонного возраста, но человек, работающий с хорошим деревом, впитывающий в себя силу и долголетие лесных великанов, которые снабжают его материалом для работы, такой человек живет еще дольше.

В мастерской витали запахи деревьев - пряный аромат кедра, густой, богатый запах дуба, теплый, смолистый - обычной сосны, фруктово-сладковатый - яблони. Проникавшее сквозь большие окна утреннее солнце сверкающими отблесками лежало на заполнявших мастерскую шкафах, столах, креслах; одни были уже почти готовы, над другими же предстояло еще работать и работать. Тут был мир мастера Уолтера, атмосфера, в которой прошла большая часть его жизни.

Следом за мастером вошли еще трое - подмастерье Генри Лавендер и двое учеников - Том Уайлдерспин и Гарри Венэйбл. Вся четверка сразу направилась в угол, к верстаку, на котором покоился великолепный образчик их мастерства, изготовленный из полированного ореха. В двух шагах от верстака мастер Уолтер остановился.

- Как он выглядит, Генри?

Задавая вопрос, мастер не повернул головы.

Подмастерье Генри, в свои неполные сорок лет уже приобретший и вид, и манеры опытного краснодеревщика, удовлетворенно кивнул.

- Великолепно, мастер Уолтер, просто великолепно. В нем говорило искреннее чувство, а не желание польстить мастеру.

- Его сиятельство герцог будет удовлетворен, как ты думаешь?

- Более чем удовлетворен, мастер. М-м-м. Вон там на нем осталось немного опилок, еще с вечера. Эй, Том! Возьми чистую тряпицу, чуток лимонного масла и отполируй его еще разок.

Том мгновенно куда-то исчез, торопясь выполнить приказание, а Генри Лавендер продолжил:

- Его сиятельство герцог несомненно высоко оценит вашу работу, мастер. Это - одно из самых лучших ваших творений.

- Да-а. Есть тут одна вещь, которую вам, Генри, не нужно никогда забывать, - а вы, ребята, должны попытаться понять. Красота дерева не во всякой там заковыристой резьбе, она - в самом дереве. Резьба вполне хороша, когда она на своем месте; вы не думайте, я не имею ничего против сделанной с толком резьбы. Но красота - в дереве. И в такой вот вещи - простой, бесхитростной, лишенной каких-либо украшений, ясно видно, что дерево, как дерево, суть Божье создание, его ничем нельзя улучшить. Самое большое, на что можно надеяться - это выявить ту первозданную красоту, которую Господь вложил в него. Дай-ка мне эту тряпку, Том, я сам пройдусь по нему напоследок.

Протирая маслом, издававшим слабый запах лимона, плоскую поверхность широкой крышки, мастер Уолтер продолжал: