Магия горит

Она судорожно глотала воздух. Монстр в последний раз ударился о стену, и его позвоночник треснул, сломавшись, как сухая ветка. Из-под обугленной оболочки вытекали ручейки серой жижи. Та расплылась лужей и вскоре начала испаряться. Я рванулась к шкафу, взяла склянку, собрала образец слизи и тщательно закупорила, наполнив примерно на треть. Внутри плавали ошметки пепла. Грязь похуже чем в городской канализации. Не мой день…

Я положила улики на стол рядом с саблей и повернулась к Джули.

– Дай-ка руки посмотрю. О чем ты вообще думала?

Впрочем, я понимала, о чем думала малышка. «Или тварь – или я». Монстр до смерти ее напугал. Но она не побежала прятаться, а сознательно решила сражаться. Вот и хорошо. Правда, битва с существом подобной силы равнялась попытке остановить натасканного добермана мухобойкой.

Там, где пламя облизало пальцы Джули, они покраснели. Возможно, малышка получила легкие ожоги, но могло быть и хуже.

– В холодильнике лежит тюбик вазелина, смажь руки.

Магия моргнула – на секунду ушла и тотчас вернулась. Я бросила взгляд на дверь: не пожаловал ли кто-нибудь еще. За охранным контуром возник некто высокий, немного сгорбленный – в белом облачении. Незнакомец замотался в холстину, точно покойник в саван. С головы почти до груди свисал просторный капюшон. Из-под него послышался мужской голос – резкий хрип, напоминающий хруст раздавленных тяжелым ботинком ракушек.

– Отдай мне ребенка, человек.

Марионетки сдохли, и кукловод решил пожаловать лично. Надо же, как лестно. Жестом показала Джули снова спрятаться за стену, подальше от его глаз.

– И что ты за нее предлагаешь?

– Жизнь.

– Даешь честное слово?

Это сбило его с толку, но только на мгновение.

– Откажись от ребенка!

– Жизнь, значит? Дешевое предложение. Мог бы посулить богатство и толпу красавчиков в придачу.

– Отдай девочку, – велел он. – Ты – пустое место, человек, и не представляешь для нас опасности. Мои ривы обглодают тебя до костей.

Итак, у косматых дамочек есть название.

– Тогда к чему тратить время? – оскалилась я. – Сбрось капюшон, и вперед.

Откинувшись назад, незнакомец воздел руки. Под одеянием прокатились какие-то выпуклости, обвились вокруг груди чужака и скользнули по рукам. Призрачный ветер всколыхнул капюшон, и в его глубинах показалась уродливая физиономия: узкая и клыкастая, цвета застарелых синяков, с парой огромных круглых глаз, мертвенно-холодных и чужеродных, как у кальмара. В середине лба торчала мягкая на вид бледно-зеленая опухоль, пульсирующее карикатурное сердце. Оттуда, прокладывая влажные дорожки меж безжалостных глаз, сочились две струйки серой сукровицы.

Из рукавов хламиды вырвались зеленые клубки плетей, разделившиеся на щупальца. Те схватились за притолоку, подняли капюшон в воздух, и тот повис, будто в сетке. Пульсация опухоли усилилась.

Квартиру наводнил шепот, мурашками прокатившийся по моей коже.

– Помоги-и-и…

Магия рванула из незнакомца, как из пушки. Охранные чары на двери треснули – ни дать ни взять папиросная бумага! Волна впечаталась в меня и вылетела в кухонное окно. Будь она материальна, сокрушила бы здание.

Потрясенная силой удара, я не сразу осознала, что защита больше меня не прикрывает.

Очередная черная прядь обвила мою талию и с неистовой силой потащила к разбитому окну. Значит, кто-то еще сюда пожаловал? Я врезалась в сломанные решетки. Спину пронзила адская боль, и я закричала. Волосы хлестнули меня по руке. Джули застыла, в панике вытаращив глаза. А меня тянули, стискивая грудь. Я не могла шевельнуть и мускулом. Стальная хватка сдавливала легкие.

Я потеряю сознание, и они заберут Джули.

– Убей… – проскрипел мистер Капюшон.

В плечо мне впились зубы, но тут же разжались. Рива обожглась моей кровью и завизжала.

Но ведь она нежить. Ею можно управлять, как вампиром. Я мысленно потянулась к ее разуму и ударилась о стену защиты Капюшона. Не пробить.

Меня снова стиснули. Вариантов не оставалось. Спину снова прошило болью.

Я изо всех сил напряглась и произнесла:

– Амехи.

Повинуйся.

Слово силы вырвалось вместе с мучительной вспышкой, будто из живота выдрали внутренности. Стена в сознании ривы разбилась вдребезги.

Капюшон взвыл в своей сетке из щупалец.

Передо мной зияющей ямой разверзлось сознание твари. Я мысленно взяла его в кулак и сжала. Волосы меня еще держали, но сокрушительная хватка ослабла.

Я смотрела на происходящее и глазами ривы, и своими собственными – точка обзора вышла странная. Джули в позе эмбриона скорчилась на полу. Капюшон уставился на меня. Затаился, выжидая, где-то в глубине разума ривы. Его до краев переполняла ненависть не просто ко мне, но к моей сути. Он клокотал, с трудом сдерживая ярость, – злобное создание, жаждавшее гибели человечества. Меня затопило отвращение, инстинктивное отторжение чужака, настолько сильное, что грозило сокрушить любые доводы рассудка.

Я заставила волосы меня отпустить. Их хватка разжалась медленно, неохотно. Даже воздействуя словом силы, я не смогу долго повелевать ривой. Стоит промедлить, и Капюшон снова захватит власть.

Отступив, я втянула риву в кухню.

Наблюдай, сукин ты сын.