Магия горит

Я добралась до поворота, за которым наконец-то забрезжил свет. Помедлила, вслушиваясь. Ни металлического щелчка спущенного предохранителя, ни голосов. Я замерла. Проход впереди обрывался громадной пропастью не меньше мили шириной и приблизительно четверть мили глубиной. Она начиналась в паре ярдов от моих ног и простиралась на добрых две мили, затем поворачивала налево и терялась вдали. На дне ямы грудами валялась металлическая рухлядь, придавая стенам уклон. То здесь, то там из мусора торчали пучки толстых железных штырей. Блестящие и острые как бритва, они изгибались вверх, словно когти громадного медведя, погребенного под кучами хлама. А над этим зародышем Гранд-Каньона в воздушных потоках ущелья реяли две большие, похожие на аистов птицы, будто плывущие на парах невидимой каллиопы [4].

И куда, спрашивается, меня занесло?

Внизу, на самом дне пропасти, поверх железного мусора лежала металлическая конструкция. С моего места она выглядела так, словно какой-то великан-сладкоежка схватил ангар и сжал его с боков, чтобы посмотреть, нет ли внутри начинки. Лучшего укрытия не найти.

В мою сторону устремилась одна из птиц. С оранжевых крыльев сорвалась яркая искра, полетела вниз и с тяжелым бряцаньем воткнулась в землю. Я перелезла через связку кривых ржавых труб и подобралась к месту падения загадочного предмета. Перо! Идеальной формы, у стержня красное, а по краям – изумрудно-зеленое. Щелкнула по стволу пальцами – раздался звон. Ого! Да оно металлическое, напоминает нож и острое, как скальпель. Перышко стимфалийской птицы… [5]

Я вытащила клинок из ножен и вдела в свободную петлю на поясе, после чего достала перо, стараясь не порезаться, и спрятала его в ножны. С ума сойти, птаха из греческих мифов. По крайней мере, не гарпия. Я начала спускаться по склону. Мифические создания обычно жили рядом с себе подобными. Если вы наткнулись в лесу на русского лешего, в ближайшем пруду, вероятно, отыщется русский же водяной. Ну а поскольку здесь летают греческие птицы, наверняка попадется еще какая-нибудь греческая тварь. Мне не стоит рассчитывать на удачу: божества, что ищет себе любовь до гроба (или хотя бы на пару часов), мне тут не повстречать. А вот какого-нибудь Цербера или горгону Медузу – запросто. Я подозрительно покосилась на ангар. Насколько мне известно, в Греции – куча народа, отращивающего на голове змей вместо волос.

На полпути вниз вселенная угостила меня очередной волной магии. Поднявшийся ветер отдавал едким смрадом. Вдали раздавался гул, словно где-то оглушающе мерно били кувалдой в барабан.

«Ву-у-ум-м-м, вум-м-м, вум-м-м…»

Через пять минут, вся в поту и пятнах ржавчины, я добралась до ангара. Посмотрела на металлическую дверь, из-за которой доносились негромкие голоса. Слов не разобрать, но внутри точно кто-то был.

Я прижалась ухом к стене.

– А как же моя мама? – голосок тонкий, высокий.

Юная девочка, возможно, подросток.

– Я сматываюсь, – голос чуть глубже, мужской. Вроде бы я уже его слышала раньше…

– Но ты обещал!

– Магия прет, ясно? Надо валить.

Оба собеседника молодые, парень и девушка, судя по речи – беспризорники.

Единственная дверь криво висела на петлях и при попытке ее открыть заскрежетала. Ударом ноги я распахнула створку и вошла.

Внутри – пусто, только в углу громоздилась огромная куча разбитых деревянных ящиков. Свет попадал внутрь сквозь дырявую крышу. Пол представлял собой жалкое зрелище – помятый каркас покоился на утоптанной грязи. В самом центре ангара еле различимые белые камушки образовывали идеальный круг. Они слабо мерцали, как будто старались сделаться невидимыми, слиться с фоном.

Маскирующие охранные чары. И неплохие!

– Есть кто дома?

Из-за ящиков вылез мальчишка, держа за хвост дохлую крысу. Мелкий заморыш, к тому же чумазый. Лохмотья одежды, порванной, залатанной и опять порванной, висели на парнишке мешком. Каштановые волосы торчали в разные стороны, как иголки ощетинившегося ежика.

Парень поднял правую руку, вертя в пальцах запутанный пеньковый жгут, с которого свисали дюжина костей, перьев и бус. Костлявые плечи, тонкие руки, но в глазах горел вызов. Секунда – и я его вспомнила.

– Рэд, – протянула я. – Какая необычная встреча.

Во взгляде местного обитателя мелькнуло узнавание. Он опустил руку.

– Не боись, свои.

Из-за груды ящиков высунулась перепачканная голова, а потом на свет показалась худенькая девочка. Десять, может, одиннадцать лет, вид несчастный, но дело не в миниатюрности и общей заморенности. Узенькое личико обрамляло косматое облако немытых волос, отчего темные круги под глазами казались еще глубже. Уже нахваталась взрослого недоверия, но до конца оно ее пока не одолело. Жизнь потрепала малышку, и теперь она сперва кусала протянутую руку, а затем проверяла, нет ли там еды.

Девочка сжимала нож. Ее глаза говорили: она не прочь пустить его в ход.

– Ты еще кто?

– Наемница, – отозвался Рэд.