Магическое бюро Майкла

Мне не хотелось королевства. Мне хотелось свободы. А максимум свободы достигается не на вершине пирамиды, и не внизу, в где-то посередине. Внизу приходится тратить всё свое время, чтобы поддерживать приемлемые условия жизни. Около вершины – все силы уходят на борьбу за власть, сохранение положения и управление подвластным. Меня ни то, ни другое не устраивает. Осталось выяснить, на каком уровне в местной иерархии можно устроиться с комфортом.

Я попытался донести эту мысль до призраков. Призраки ее обдумали. Покачали удивленно головами.

– Так ведь магический уровень у тебя такой, что спокойно жить тебе не дадут, – заявил Мартель.

– А можно его как-то спрятать?

Призраки задумались надолго. Потом начали обмениваться короткими фразами, в которых почти каждое отдельное слово было мне понятным, а общий смысл – нет. Магистры забыли обо мне и ушли на свою волну.

Мне же жутко хотелось пить, в туалет, да и поесть было бы неплохо.

– Прочтите, уважаемые…

– Уважаемый – обращение к ремесленнику или купцу, – поправил Мартель. – Маги равны титулованным дворянам, к ним следует обращаться «магистр» или «господин». Ты, как наш господин, можешь называть нас «слуги» или обращаться по именам.

– Магистры, у меня есть определенные потребности…

– Ох, господин, конечно! Прости, мы уже забыли, как это – быть живым.

Петор показал мне альков, где на полу валялись ночные вазы, упавшие с истлевших деревянных полок. Колодец, в котором можно набрать воду. К счастью, у меня в котомке нашлась веревка, а в помещениях было много керамической и золотой посуды.

– А вот пищи у нас нет, прости, господин, – развел он руками.

– И свечей нет. И кровати с постелью нет. И одежды. Но это не беда. Я устрою свой быт, а после мы начнем заниматься магией.

Когда я выбрался на поверхность, оказалось, что уже вечер, темнело.

Начало обучения

Можно быть величайшим магом, но для создания комфорта необходимы люди. Крестьяне, которые продадут продукты, ремесленники, которые слепят горшок, скуют нож и сколотят табурет, женщины, которые приготовят еду, соткут полотно и сошьют рубаху…

Вот я и направился к людям. В свою родную деревню. В смысле, в родню деревню своего тела, Самоедовку.

Мой предшественник по телу, Ковкун, был сиротой, жил у дяди на правах батрака. Это и заставило его лезть в опасные развалины – денег на собственное хозяйство батрачеством не заработаешь, а жениться хотелось. Еще и не просто жениться, в грезах парня мелькали то дебелая дочь мельника, то улыбчивая кузнецова дочка. Они, конечно, внимания на него не обращали. Похихикать над его шуткой могли, сидя в компании, а вот погулять за околицей – ни в какую.

К дяде я не пошел. Смысла нет. Вещей у меня ценных там не осталось, радушного приема ждать не приходится. К друзьям Ковкуна, таким же молодым батракам, тоже идти смысла нет. Помочь они ничем не смогут, а особого интереса к общению с ними я не испытывал. Еще заметят, что со мной что-то не так, слухи пойдут. Оно того не стоило.

Я подошел к деревне со стороны огородов.

Нашел нужную хату. Меня интересовал двор молодой, лет двадцати, вдовы. С полгода назад у нее умер муж. Зимой на рыбалке провалился под лед по пояс, простудился сильно и сгорел от лихорадки. Она осталась одна с годовалым ребенком.

По тропинке между картошкой и помидорами я подошел к дому. Окна не светились. Я тихо поскребся в дверь. Потом еще раз.

– Кто там? – испуганный голос изнутри.

– Нетянка, это Ковкун, открой, разговор есть, – вполголоса отозвался я.

Вполголоса – это чтобы в ночной тишине соседи не услышали и собаки не переполошились.

Дверь приоткрылась. В щели показалась женщина, в нижней рубашке, с шалью на плечах.

– Ошалел совсем? Чего приперся? – шепотом заругалась она.

– Пусти, поговорить надо.

Женщина выглянула за дверь, кинула взгляд налево-направо, не видит ли кто?

Пустила.

– Так чего пришел? – зябко переступила по земляному полу босыми ногами.

– Дело есть. Смотри, – я вытащил из котомки и покачал в воздухе амулетом на цепочке.

Амулет был медный, позеленевший от времени. Самый дешевый, какой нашелся в хранилище. Наверное, когда Петор в замке помещения убирал, с трупа какой-нибудь служанки его снял. Если заметит кто – подумает, что простая безделушка, память от родителей или подарок любовника. Более дорогой медальон я побоялся брать, увидят, могут отобрать у женщины вместе с жизнью.

– Это амулет от зачатия и срамных болезней.

– Ты что удумал, охальник?

– Выслушай спокойно. Ты женщина одинокая. Без мужской помощи хозяйство не вытянешь. В этом году еще продержишься, а на следующий тебе надо будет солому на крыше перекладывать, иначе сгниет. Кто поможет? Дров нарубить на зиму, поле вспахать, сена накосить и привезти – везде мужик нужен. Так?

– Ты что ли в мужики мне набиваешься? – заинтересовалась вдова.