Магический взгляд

Тори знала, что как две капли воды походит на свою прапрабабушку по отцовской линии, которая была цыганкой. Она бережно хранила ее портрет, написанный маслом, потому что чувствовала особую внутреннюю близость к этой женщине. Тори еще предстояло распаковать портрет и повесить его на стену.

Она снова придирчиво посмотрела на свое отражение в зеркале. Как художница Тори не могла не знать, что красива от природы, но, как и всякая женщина, любила заниматься собой. Она подумала: как будет удивлен Девон, когда увидит ее снова. Жалкое, ноющее существо, каким она предстала перед ним утром, мало чем напоминало женщину, чье лицо отражалось сейчас в зеркале. Тори относилась к тем представительницам прекрасного пола, которые утром, встав с постели, выглядят отнюдь не лучшим образом. По утрам ее бледное, с безжизненным взглядом лицо никак не могло претендовать на особую привлекательность. Только после чашечки кофе и душа, походив немного по комнате, она начинала чувствовать себя по-человечески.

Это огорчало ее, потому что всю свою жизнь она старалась развеять распространенное мнение, будто бы все художники — рассеянные, вздорные существа, ведущие беспорядочный образ жизни и равнодушные к одежде. Тори гордилась своим умением логически мыслить, преданностью профессии художника, которой она занялась по призванию, и в то же время совсем не хотела быть «синим чулком».

Отступив назад, она продолжала изучать свое отражение в зеркале. Чересчур худа, критически заметила она про себя. В чем только душа держится! Хрупкость ее фигуры еще больше подчеркивал свитер ручной вязки из мягкой шерсти с отворачивающимся воротником типа «хомут». Тут похудеешь, подумала Тори. Напряженная работа, все время жара, к тому же она никогда особенно не заботилась о еде. Однако, несмотря на свою хрупкую внешность, Тори была достаточно сильной и настойчивой.

Она провела ладонями по обтянутым джинсами стройным бедрам. Газель, с легкой грустью вспомнила она свое детское прозвище. Отец назвал ее так за длинные ноги и привычку вечно куда-то бежать. Из нее не получилось длинноногой, рослой девушки, как предрекали ей в детстве. Она была невысока и не любила спешить — это отнимало лишнюю энергию и вообще не имело, по ее мнению, никакого смысла.

Тори вздохнула и снова взяла в руки карточку, присланную Девоном. Она вдруг совершенно четко осознала, что самое лучшее для нее сейчас — закрыть двери и никогда больше не видеть этого человека, потому что, если то, что она узнала о нем по его почерку, соответствует действительности, ой — один из самых противоречивых и сложных людей, каких ей когда-либо приходилось встречать.

Тори не была склонна к абстрактным размышлениям, она больше доверяла своим впечатлениям о людях. Ее анализ основывался на многолетних наблюдениях и на том, что называют «художественной интуицией», хотя ей и не нравилось это определение. Она ошиблась лишь однажды: когда позволила своим чувствам пренебречь тем, что говорил ей разум.

Прежде чем поставить карточку на место, она снова задумалась, прикусив губу. Этот человек-загадка не выходил у нее из головы. Стараясь отогнать назойливые мысли, она принялась распаковывать вещи. Прежде всего осторожно развернула старинную изящную вазу. Она, как и портрет прапрабабушки Магды, была частью доставшегося ей наследства. Сев по-турецки на пол, рядом с грудой упаковочной бумаги и стружек, Тори взяла вазу и принялась ее разглядывать.

— Привет!

Тори сразу узнала этот низкий голос. Она оторвала взгляд от вазы и сказала с упреком:

— А еще говорили, что вы воспитанный человек!

— Я звонил в дверь, но вы, наверное, не слышали.

— Возможно, — согласилась Тори, но в ее голосе слышались нотки сомнения.

Он оглядел ее с ног до головы, и Тори с удовлетворением увидела восхищение в его зеленых глазах.

— Я был готов к тому, что вы поработаете над собой, но все же не ожидал увидеть такую женщину.

— Благодарю за комплимент, — вырвалось у нее, прежде чем она заметила смешинку в его глазах.

— Вы удивительная женщина, Тори Майклз, — серьезно сказал он, и хотя глаза его по-прежнему смеялись, их выражение изменилось.

— С-с-спасибо, — повторила она, но уже не так уверенно, чувствуя, что в этом человеке таится для нее опасность. — Это вы прислали цветы? — Воспользовалась она возможностью переменить тему. — Очень красивые. Но зачем из шелка? Это же очень дорого.

Девон подошел к камину и стал внимательно рассматривать вазу, которую она только что поставила на камин.

— Династия Минь, — тихо сказал он, словно не слышал ее.

— Нет, все же почему вы купили цветы из шелка? — повторила она, пропустив мимо ушей его замечание, свидетельствовавшее о том, что он разбирается в фарфоре.

— Потому что они вечны, — ответил он, глядя на нее сверху вниз.

— Вот оно что!

— А что вы думаете об этом? — указал Девон на присланную им карточку.

— Вы имеете в виду поэтический склад ваших мыслей?

— Я имею в виду мое предложение, — возразил он.

— Думаю, что вам следовало бы принять порошки от морской болезни.

Он добродушно рассмеялся:

— Вы полагаете, что я отправляюсь в море только за этим?