Магический код

— Да перестань, — отмахнулся Иван. — При чем здесь Верка, и какая разница, забыл я ее или не забыл. А в эту девчонку… многоликую, как ты выражаешься, я влюбиться не могу при всем своем желании…

— Это почему же? При всем-то своем желании, а? — Трепаков хитро прищурил левый глаз.

— Потому что она… Ну, в общем, не свободна.

— Повезло какому-то мужчинке.

— Если б мужчинке, — грустно усмехнулся Иван.

— То есть?

— А то и есть, что она… В общем, того. Женщин любит. То есть одну женщину…

Юрка присвистнул.

— Да, тяжелый случай… Это ж угораздило тебя влюбиться в такую странную особу. С глазами трехцветными, не пойми какой национальности, да еще и нетрадиционной сексуальной ориентации… Ну даешь…

— Да что ты заладил, Юрка… Влюбился, влюбился… Ладно, было и было. Самое интересно не это.

— Как, это еще не все? И не самое интересное? Вот это уже и в самом деле интересно!

— Ну, хватит тебе, говорю… Так вот, самое интересное — то, что девчонка эта оказалась… Тоже из Саратова. Представляешь?

— Да ну? — с сомнением в голосе протянул Юрка. — Что-то я таких здесь у нас не встречал. С разноцветными глазами.

— Вот и я не встречал. Хотя, не знаю, может, пошутила Анечка…

— Анечка ее, значит, звали? А говоришь, не разговаривал с ней.

— Да нет, это не она — Анечка. Это другая девушка. Студентка из Новосибирска. Она там, в отеле, аниматором работала. Я ее утром встретил, когда к автобусу уже с вещами шел. Ну и спросил у нее про эту французскую девчонку. А она посмеялась и говорит, что никакая, мол, девчонка эта не французская, а обыкновенная русская девчонка из Саратова. Так и сказала, из Саратова… А выступают они как француженки, потому что так их русские мужики меньше домогаются. Раньше выступали как русский дуэт, так им соотечественники проходу не давали, а один раз чуть не изнасиловали… И оскорбляли… Ту, другую…

— Ту, другую — это опять ту же самую?

— Да нет. Другую…

— Стоп! Их вообще сколько, этих девчонок твоих? Что-то я со счета сбиваться начал… Это какую еще другую?

— Ну, мулатку. Они вдвоем с мулаткой гастролировали. Стриптиз-шоу, — почти горестно вздохнул Иван.

— Люблю мулаток, — воодушевился Юрка.

— И не надейся, — усмехнулся Иван. — Она тоже… того.

— Лесбиянка? Ой, попади она мне в руки, я б из ее черной кудрявой башки всю эту дурь выбил… У нее ведь башка черная, кудрявая, я правильно понимаю?

— Ну, правильно. Черная. Кудрявая.

— Эх, люблю мулаток! Я б ей показал… Научил бы уму-разуму. Только я в Саратове что-то ни одной местной мулатки не встречал.

— Я тоже не встречал. Но про нее я, честно говоря, не знаю. Может, она и правда из Парижа была, а может, вообще из Африки. Уж больно черная. Но тоже красивая.

— Тяжелый случай, — вздохнул Юрка. — Жаль, если она из Африки. А то я б ее замуж взял.

— Дурак ты, Трепаков, — беззлобно отмахнулся Иван.

— И ты, Ламихов, дурак тоже, — так же беззлобно ответил Юрка.

Некоторое время они помолчали.

— Как хоть ее звали, многоликую твою, а?

— Не знаю. — Иван пожал плечами. — Или Лариса, или Диана, или, может, просто Дина… А может, вообще по-другому.

— Это обнадеживает. Только я все равно ничего не понял.

— Ну что здесь понимать, — почти рассердился Иван. — У них дуэт так назывался — Диана и Лора. Значит, по-русски, Дина и Лариса. Только вот кто из них кто, я не знаю. А может, просто придумали имена, чтоб красиво звучали… Слушай, Юр, это ничего, что у тебя там за дверью пациенты?

— Ничего, что за дверью. А что, лучше их сюда позвать, чтоб приняли участие в обсуждении?

— Да нет, просто у них, наверное, зубы болят, а я тебя тут отвлекаю своими глупостями…

— Ничего ты меня не отвлекаешь. И совсем не глупостями. — Впервые за время беседы Юрка посмотрел на Ивана абсолютно серьезными глазами. — Знаешь, Ламихов, я ведь давно об этом мечтал для тебя… Да и ты, наверное, сам для себя об этом мечтал… Чтобы Верка из башки твоей вылетела… А вот тут, видишь, подходящий случай, кажется, представился…

— Да перестань чушь молоть, — зло отмахнулся Иван. — Говорю тебе, у них любовь… Я сам видел…

— Что ты видел? Как они танцевали? Дважды дурак ты, Ламихов. Ты в театре когда-нибудь был? Или на балете?

— Ну, был на балете. В прошлом году, с мамой. «Лебединое озеро» смотрели. Только я не помню уже ничего. Да какая разница?

— Танец — это искусство, — процитировал Юрка слова неведомой ему турецкой Маруси. — Актеры, которые во время пьесы умирают от любви друг к другу, совсем не обязательно любят друг друга в жизни. Они могут просто ненавидеть друг друга или, по крайней мере, испытывать друг к другу полнейшее равнодушие. И совсем не спать в одной постели.

— Ты не видел, — упрямо повторил Иван. — А я — видел. Своими глазами. Да и вообще, какая разница?

— Никакая, — помолчав, задумчиво ответил Юрка. И повторил по слогам: — Ни-ка-ка-я. А теперь, дорогой мой друг Иван Ламихов, иди. Я твой зуб вылечил, в кассе мои услуги оплатишь. А меня другие пациенты ждут. У них тоже, между прочим, зубы болят. Им помощь моя нужна, а я тут с тобой…

— Ну и ладно. Ну и спасибо тебе.