Магическая страсть

Бандит начал стрелять, и пули, слившиеся в очередь, заглушили крики его жертв. Последней он убил самую младшую – крошечную белокурую девочку лет четырех или пяти, с огромными глазами, в которых застыла мольба. Ее взгляд будет преследовать меня до самой смерти – взгляд девочки, которую я не смогла спасти, потому что была не в силах пошевелиться. Парализованная сжимавшей мое тело болью, я могла лишь стоять на коленях и мысленно кричать.

Почему это происходит? Где «Синсар Дабх»? Почему я ее не вижу?

Мужчина повернулся, и я судорожно выдохнула.

«Синсар Дабх» была зажата у него под мышкой.

Совершенно безобидный твердый переплет, объемом около трехсот пятидесяти страниц, никакой суперобложки, темно-серый цвет, красный корешок. Таких книг полным-полно в любом книжном магазине любого города.

У меня отвисла челюсть. И что, я должна поверить, что вот это и есть книга черной магии, книга, которой миллион лет, книга, написанная самим Королем Невидимых? Предполагается, что это смешно? Невероятно. И абсурдно…

Стрелок с ошеломленным видом разглядывал свое оружие. Потом его голова медленно повернулась в сторону упавших тел. Кирпичная стена была забрызгана кровью и кусочками костей.

Книга выпала из-под его руки. Она опускалась на землю, словно в замедленной съемке, меняясь, трансформируясь по мере приближения к мокрым булыжникам мостовой. К тому времени как «Синсар Дабх» с тяжелым глухим стуком коснулась тротуара, она уже не была обычной книгой в твердом переплете – она превратилась в массивный черный том, чуть ли не тридцати сантиметров толщиной, покрытый рунами, окантованный металлом и закрытый на замысловатый замок. Именно такой я и ожидала ее увидеть: древней и зловещей.

Я втянула в себя еще один глоток воздуха.

А черный том продолжал трансформироваться, превращаясь в нечто совершенно иное. Он вращался и пульсировал, истекая тьмой и ледяным ветром.

И вот на месте книги поднялось… нечто… невероятно темное и злобное. Странное, наполненное жуткой энергией… И снова я не могу подобрать слова, чтобы назвать это нечто. Оно существовало за гранью форм и определений: это злобное создание родилось в безлюдных пустошах, где царило искаженное сознание кого-то малопредставимого.

И это нечто жило.

Я не нахожу слов для описания, поскольку в нашем мире нет ничего, что можно было бы сравнить с… этим. И я рада, что в нашем мире нет ничего подобного, поскольку, если бы появилось нечто сравнимое с этой… сущностью, сомневаюсь, что мир людей продолжал бы существовать.

Так что, вместо того чтобы описывать «Синсар Дабх», я назову ее Тварью, и покончим с этим.

Моя душа дрожала, словно тело не способно было защитить ее от холодного влияния. Только не от этого.

Стрелок посмотрел на Тварь, Тварь посмотрела на него. Рука с пистолетом медленно поднялась к его виску. Я вздрогнула от звука новых выстрелов. Стрелявший свалился на брусчатку, его пистолет откатился в сторону.

Еще один порыв ледяного ветра пронесся по улице, и боковым зрением я заметила какое-то движение.

Из-за угла, словно идя на зов, появилась женщина. Несколько мгновений она бесстрастно смотрела на сцену убийства а затем шагнула прямо к упавшей книге (затаившейся Твари с жуткими конечностями и окровавленной мордой!), которая утратила древний вид и чудовищную форму и снова притворилась обычным томиком в твердом переплете.

– Не трогайте! – завопила я, чувствуя, как кожа покрывается мурашками от одной мысли о том, что может случиться.

Женщина остановилась, подняла книгу, зажала ее под мышкой и отвернулась.

Хотела бы я сказать, что она ушла не оборачиваясь, однако это не так. Женщина посмотрела на меня через плечо, посмотрела прямо на меня, и выражение ее лица заставило меня подавиться воздухом, который мне все же удалось вдохнуть.

Из ее глаз на меня глядело чистое зло, бездна коварства и враждебности. Она знала меня, понимала то, чего я даже не подозревала в себе и никогда не хотела бы этого выяснить. Зло отмечало каждый миг своего существования, сея вокруг хаос, разрушение и ненависть.

Женщина улыбнулась отвратительной улыбкой, открывшей сотни крошечных острых зубов.

Я вспомнила о том, как в прошлый раз подобралась к «Синсар Дабх» и потеряла сознание, а на следующий день прочитала в новостях о человеке, который убил всю свою семью, а потом бросился в реку в нескольких кварталах от того места, где мне стало плохо. Все опрошенные говорили одно и то же: он не мог этого сделать, это был не он, последние несколько дней он вел себя как одержимый. В моем сознании пронесся поток однотипных газетных заголовков, в которых звучали те же сентиментальные слова, несмотря на жестокость совершенных убийств, – это не он/не она, он/она никогда бы этого не сделали. И вот я смотрела на женщину, которая больше не была той, кем казалась, той, кем была, когда свернула на эту улицу. Эта женщина стала одержимой. И я поняла.

Все те ужасные убийства совершали не люди.