Маги нашего города

Павел вспомнил утренних, уже вчерашних тигров со львами. Испугался он тогда – не передать и не рассказать, потому что не надо. Стыдно. И глупостей из-за этого наделал. Огород, как говорится, нагородил. Плетень наплел...

Кто-то с той стороны взялся за дверную ручку, осторожно двигая ее вниз.

Никакого отцовского чувства до сих пор у Павла не было. Да и тяги к нему тоже. Ему и так неплохо жилось. А тут вдруг подумал, даже не так, всколыхнулось в нем, что вот сейчас, сегодня, он, может быть, покувыркавшись с Любкой, зачал своего ребенка – это как если бы у него где-то в животе или в мошонке до сей поры мирно хранилась бутылка шампанского, а тут вдруг разом вспенилось и ударило в мозг пробкой, а в кровь замешанным на углекислоте виноградным вином.

Какие тут могут быть запреты!

Откуда что берется в человеке? Говорят, какая-то мамаша, когда ее ребенок попал под поезд, голыми руками подняла тепловоз, под которым оказалось ее дитя. А это тонн пятнадцать, если не больше. На спор какой-то отчаянный мужик, не исключено, что поддатый, всю жизнь работающий мелким клерком и дальше своего города приключений не испытывавший, вдруг прошел по горячим углям и не получил ни единого ожога.

Как же вы все меня достали!

И он ахнул. Прямо по цели, которая была там, в коридоре.

Если бы не сегодняшние обстоятельства, то наверняка все было бы иначе. И не было бы этого жуткого воя. И вообще много чего не было бы.

Павел никогда не относил себя к кровожадным типам, даже бокс по телевизору интересовал его куда меньше, чем, скажем, телевизионная передача «В мире животных». У него было другое воспитание и иные жизненные установки, нежели у тех, кто сутки напролет мог смотреть спортивные программы. Наверное, можно сказать, что он не любил спорт, хотя физкультуру признавал как способ поддержания здоровья. Но, наверное, одно не бывает без другого. Все эти околоспортивные страсти считал надуманными и искренне не понимал взрослых людей, горячо, до исступления болеющих за свою команду, а больше того – фанатиков, считавших обязательным составляющим своей «болезни» хороший погром с мордобоем. По этой же причине он не дрался, во всяком случае со школы, научившись обходиться как-то без этого.

Но сейчас было другое дело. Кто-то пробрался сюда, где мирно спала его девушка. Между прочим, неодетая. В иной ситуации он наверняка ограничился бы тем, что поставил охранную «заплатку», и тем бы дело и ограничилось, но не сейчас. Можно, наверное, сказать, что он испугался, и это было бы похоже на истину, только сам он не чувствовал страха, а может, просто не осознавал его – такое тоже бывает.

Словом, человек, оказавшийся за дверью, получил отличную возможность почувствовать, на что способен практикующий маг, находящийся в хорошей рабочей форме и легком подпитии. Удар был нанесен не в какую-то отдельную точку, пусть даже самую что ни на есть болевую, а сразу по всем нервным окончаниям. К счастью, Павел вполне контролировал себя, осознавал, к чему может привести такое воздействие, буде оно достаточно сильным. От подобного болевого шока можно и умереть. Запросто. То же, что у человека хватило сил на крик, больше похожий на предсмертный вой, позволяло надеяться на в целом незначительный характер повреждений, иначе у него просто перехватило бы голос, не было бы у него сил на ор, поскольку воздействие было на все нервные окончания, голосовых связок и легочной ткани в том числе.

Толкнув дверь, Павел выскочил в коридор, успев краем глаза заметить, что Любка не осталась безучастной, вскочив с тахты. На советы одеться или хотя бы прикрыться времени у него не было.

В коридоре были двое. Один лежал, точнее, корчился на полу, обхватив себя руками. Скорость прохождения импульса в нервной системе человека составляет что-то около пятидесяти метров в секунду, так что болевые ощущения, даже самые кратковременные, не проходят сразу, они, двигаясь по нервам, сохраняются в теле, да и после этого болевой шок не исчезает еще некоторое время. Некоторые специалисты склонны полагать, что это естественная защитная реакция организма, как бы запоминающего эти самые ощущения.

Второй стоял, прижавшись к стене, и с ужасом пялился на своего напарника, или кто он там ему. Весь его вид свидетельствовал о самой глубокой степени деморализации, при которой вряд ли возможно какое-либо целенаправленное действие, тем более сопротивление.

– Стоять! – гаркнул Павел, не очень осознанно подражая какому-то телегерою, действуя скорее по интуиции, но не больно-то полагаясь на свою не отрепетированную манеру отдавать грозные команды, для чего кинул довольно мощную «заплатку», где-то на пятерочку, призванную поражать волю. – Лицом к стене! Руки за голову!

Мужик, выронив сумку, в которой что-то явственно звякнуло – не иначе отмычки! – поспешно повернулся носом к стене и положил на коротко стриженный затылок крупные кисти рук, переплетя пальцы. Сразу видно, что человек в этом деле ученый, ничего разъяснять и показывать не надо.