Маги нашего города

В коллектив вписался без особых проблем: многие здесь имели схожую с ним биографию. А через три месяца уже чувствовал себя вполне в своей тарелке, будто всю жизнь здесь проработал. Знал в лицо постоянных посетителей, и не только фирмачей, в некоторых из них он узнавал своих старых «клиентов», хотя не подавал вида, но и пенсионеров, а также людей, часто меняющих валюту, подозрительных парней, появляющихся в банке в дни выдачи пенсий, – этих он гонял. Прежний навык помог ему быстро разобраться в ситуации и поставить себя соответствующим образом. Он отметил, что начальство стало исподволь приглядываться к дисциплинированному и ответственному служаке, не стесняющемуся подойти к незнакомому человеку и вежливо, но настойчиво поинтересоваться, что тот делает в помещении банка. Или просто встать рядышком и внимательно посмотреть в глаза, демонстративно запоминая. Нашел общий язык даже с одним дедком, каждый раз устраивающим скандал по поводу якобы недоначисленных копеек на его пенсию. Дед здорово нервировал операционисток. Теперь тот, заходя в зал, первым делом искал взглядом Маклакова и издали здоровался с ним, с комичной церемонностью наклоняя голову. Словом, все было хорошо, грех жаловаться.

Правда, если уж быть до конца честным перед самим собой, была во всем этом благолепии некая тоска. Движения мало, что ли. Или общения? До этого он все же был несколько мобильнее. И как-то свободнее. Грело только, что вскоре – он серьезно на это рассчитывал – его могут назначить командиром... Тьфу ты! Начальником отделения охраны. А что? Еще нестарый, в теме, службу знает, не балует. Да и намекали уже. Нет, до начальника всей охраны он пока и не думал дойти, да и не больно-то и надо; ответственности там через край, а язва уже есть. Но приподняться хотелось.

Маклаков не то чтобы на сто процентов знал, но догадывался, что за ним наблюдают. Не постоянно, конечно, время от времени, но видеонаблюдение, круглосуточно ведущееся в зале, позволяло воспроизвести каждую минуту его службы. Камеры можно обмануть, только за ними, за всей их службой, есть и другой догляд, негласный. И он терпел, старался. Боялся лишний раз выйти покурить.

А тут...

Потом он говорил, что бес попутал. В зале никого, такое нечасто бывает, но бывает. Жарко что-то. И он, сделав знак в видеокамеру, вышел на улицу. На крыльцо. Какой ни на есть, но все же простор. Сколько можно взаперти сидеть? Он ведь не зэк, чтобы под замком маяться.

Вышел на крылечко, облицованное дорогой импортной плиткой, достал сигарету и закурил, не забывая посматривать по сторонам. Служба есть служба.

Молодую женщину он приметил метров с двадцати. Она на ходу что-то выискивала в сумочке. Не то чтоб какая-то сильно красивая или, хуже того, опасная, но глаз на нее, что называется, лег.

Он быстро глянул на свою недокуренную сигарету и прикинул, что, пока она приближается, он как раз успеет докурить и войдет в зал вместе с ней. Это правилами несения службы допускалось.

Сделал одну затяжку, вторую и уже приготовился бросить окурок в урну, одновременно делая шаг, даже не шаг – какое там! – а шажок в сторону, чтобы пропустить посетительницу, направившуюся к крыльцу, когда она обратилась к нему с вопросом. Ничего особенного, вопрос как вопрос, по поводу того, можно ли здесь открыть счет, он ответил и вошел в зал вслед за ней. Прямо за ее спиной, даже дверь не успела закрыться.

Вошел, окинул взглядом пустой зал, если не считать этой дамочки, направившейся к окошку, и, сделав знак в камеру, пошел к двери, ведущей в служебное помещение.

Напарник, Жора Исаев, бывший гаишник – Маклакову он не нравился, но чувства свои Евгений предпочитал держать при себе, отпер электрозамок, и он вошел внутрь, где справа, за еще одной дверью, располагался пост видеоконтроля – мониторы, магнитофоны, два телефонных аппарата, тревожная кнопка для вызова милиции и прочая аппаратура, обеспечивающая электронную безопасность объекта.

– Смени меня, ладно? – попросил Маклаков.

В зале они дежурили по очереди, меняясь примерно каждый час, но этот график соблюдался не всегда.

– Без базара, – легко согласился Исаев.

Он явно рассчитывал, что вечером, когда будет наплыв народа, он эти минуты отыграет с лихвой; вечером служба была самой напряженной, и ее никто не любил. Народу много, душно, покурить не выйдешь, только сиди как привязанный, и смотри во все глаза, хотя чего смотреть на толпу, если в ней ничего не разглядишь. Вообще охранник в зале больше исполняет функции пугала, мол, не борзейте, граждане, мы на страже. И это срабатывало. В последнее время Маклаков, обеспеченный почти неограниченным временем для раздумий, пришел к выводу, что если бы с улиц не убрали пешие милицейские патрули и дружинников, то порядка было бы больше.

Исаев встал со стула на колесиках, уступая место напарнику, вышел в зал, и тут у Маклакова наступил провал.