Магам можно все

Глаза Оры по-змеиному сузились. Я развел руками:

— Циничен, признаю… Ой, а что это за камушек у меня в кармане? Это ваше, не так ли?

И я положил на скатерть желтый камушек в виде тигриной морды.

Никакой особенной реакции не последовало. Так, радость женщины, которой вернули потерянную безделушку:

— А-а-а… спасибо. Я думала, что он потерялся.

— Он вам дорог? — спросил я небрежно. — Подарок, приз?

— Я выиграла его в карты, — в ее голосе обнаружилось бахвальство. — Это магическая вещь, вы, наверное, заметили…

— А правда, что ваш инициирующий предмет — зуб во рту? — ляпнул я и тут же пожалел о своем длинном языке.

Некоторое время она сумрачно меня разглядывала. Потом приоткрыла рот; зубы были великолепные. Ровные, белые, один в один.

— Вот, — тонкий палец с розовым ногтем показал на один из клыков. — Это действительно мой инициирующий предмет… Что вам еще интересно?

— Извините, — я действительно смутился. — Госпожа Ора зи Шанталья… Я принимаю ваше предложение. Жду вас сегодня, только не в клубе, а в гостинице «Северная Столица», номер двести шесть, в половине восьмого вечера… Вы не пойдете, надеюсь, на попятный?

Наблюдать за ее лицом было — одно удовольствие.

Я даже испытал разочарование, когда она наконец совладала с чувствами, проглотила слюну и коротко кивнула.

* * *

«О побратимах-посовниках, могучих, как ураган, легенду послушайте. Были два друга, и поклялись друг другу совой, и была у них одна сова на двоих; слилась их сила и возросла стократ, и вместе творили они дела неслыханные и невиданные в наши дни — такие дела, о которых и в песне не стыдно пропеть… Одни посовник хотел, чтобы люди жили в мире, чтобы все были как равные камни на морском берегу, от короля до последнего землепашца… А другой посовник не согласен был и научил людей желать для себя лучшего. Тут бы и хорошо, но завистливы люди, рознь меж ними завелась, а где рознь, там и кровь… Увидел старший посовник, что его брат натворил, схватил вилы, которыми сено кидают, и поддел посовника своего на вилы… Так клятва посовничества нарушена была, и отмстила страшно — говорят, что и по сей день пьяница, в полнолуние из корчмы возвращаясь, ежели в колодец заглянет — на дне увидит застывшие тени их, как один поддел на вилы другого…»

* * *

Днем мне удалось немного поспать. Часа в четыре я вышел из гостиницы и, не снимая личины, отправился в ремесленные кварталы.

Гончары работали прямо на улице; некоторое время я поболтался по рядам, любопытствуя, спрашивая цены и придирчиво перебирая готовый товар. Потом мне приглянулся кувшин — обыкновенный кувшин с узким горлышком; громко, чтобы слышала вся улица, я договорился с мастером, что именно сейчас мне сделают точно такой же, но в полтора раза меньше и без ручки.

Подмастерье, смышленый парнишка лет пятнадцати, молча удивился прихоти богатого толстяка — однако за работу взялся без лишних слов. Каморка подмастерья помещалась в глубине двора, за высокой стенкой-плетнем. Я пожелал своими глазами наблюдать, как будет делаться мой кувшин; парню это не понравилось, но мастер получил монетку, и подмастерье смирился.

Я дождался, пока парень замесит глину.

Потом тихонько окликнул его — и поймал его глаза.

Ввести подростка в состояние покорности — не очень простая, но и не очень сложная задача. Дети подчиняются хуже, взрослые — лучше; руки у парня были что надо, и глаз наметан, и уже через полчаса на подносе передо мной была уродливая фигурка из глины — почти точная копия муляжа Кары.

Обжигать уродца пришлось в общей печи — я постарался, чтобы все, присутствовавшие в мастерской, видели на ее месте маленький кувшин без ручки. Наконец, работа была закончена; я оставил парня с серебряной монетой в кармане и в полной уверенности, что кувшин получился на славу.

День заканчивался; мне пришлось поспешить, чтобы застать кожевенников за работой. К счастью, среди готовых мешков и кошельков обнаружился один, очень похожий на футляр от моего муляжа. Я расплатился.

Часы на городской башне пробили семь. Следовало торопиться — через полчаса прибудет гостья.

* * *