Маг при дворе Ее Величества

Отречемся от злого Малинго,
Прах Астольфа стряхнем с наших ног;
Ах, калинка моя, ты малинка —
Сделай так, чтоб Монкер нам помог!

О, Астольф! Ты наперсник разврата —
Не захватят Меровенс враги.
Мы найдем на тебя, супостата.
Грозный суд. О, Монкер, помоги!

А забывший навеки о Боге Ты,
Малинго, колдуй не колдуй.
Все равно ты получишь в итоге
Не Меровенс, а ад, обалдуй!

Деды билися за Грандишана,
Вместе с Кольмейном шли воевать,
И на зов боевой Доломана
Собиралася Конора рать.

Вы ж, надменные славы потомки,
Против нас повернули полки,
Ваших черных отрядов обломки
Разобьем. О, Монкер, помоги!

Вы таитесь под сенью Астольфа.
— Ах, разлейся, тальянка-гармонь! —
Ждет вас нынче не партия в гольф, а
Уготован вам страшный огонь!

Вы стоите толпою у трона —
Вы неправильный выбрали путь!
В ад пойдете вы с вашим патроном —
Но не поздно еше повернуть!

Вы ж простые солдаты, раззявы!
Вам неверный отдали приказ!
Поверните мечи на хозяев —
Ну а мы не забудем про вас!

Так вперед, за потомков Киприна,
В райских кущах вы будете жить!
Вас помянут в народных былинах!
Так решайте же! Надо спешить...

Магия таилась в этих словах, магия странного рода, она барабаном била в голове Мэта, отзывалась в его крови. И к такой магии Малинго готов не был.

Наступление войска Астольфа замедлилось. Капитаны понукали солдат криками, их мечи били плашмя направо и налево. Но войска остановились, сгрудились, несмотря на брань и побои.

Затем с ревом ярости целые батальоны обратились против своих командиров. Удары копий сопровождались словами: «Господи, прости меня!», «Господи Иисусе, я раскаиваюсь за каждый удар, который наносил ради своего подлого властелина!», «Умри, дьявол! Небеса призывают мою душу!».

В считанные минуты почти треть армии Астольфа повернула против него. Одной песней сэр Ги изменил соотношение сил коренным образом.

— За Господа Бога и за святого Монкера! — крикнула Алисанда, высоко поднимая свой меч, и два войска столкнулись.

Принцесса и Астольф скрестили свои мечи. Но тут же пехота оттеснила их своим напором друг от друга и разнесла в разные стороны.

На левом фланге сэр Ги косил врагов, распевая воинские песни, а монкерианцы помогали ему в кровавой жатве. На правом фланге Кольмейн, низко наклонясь, сбивал рыцарей с их коней и бросал за спину, чтобы гномы доделывали дело. Великаны-людоеды кроили черепа по обе стороны от него. Верноподданные королевы сражались против тех, чья жадность перевешивала страх перед адом и презрением потомков. Но к неприятелю подошло подкрепление, и численный перевес внес хаос в битву. По всей боевой линии завязались отдельные схватки.

Мэт крушил неприятеля направо и налево, отражая щитом удары и нанося ответные. Гул голосов стоял в воздухе: победные крики и стоны умирающих. Копья целили в Мэта со всех сторон. Ему было недосуг употребить магию, хотя Малинго сейчас как раз не давал о себе знать.

В правое ухо Мэта вливалась боевая песнь древних греков, в левое — боевой гимн сестры Виктрикс и ее отряда. Затертый между классикой и средневековьем, он потерял из виду Алисанду. Он всех потерял из виду, кроме Кольмейна и кроме Стегомана, на котором сидел верхом, и кроме мечей и копий, которые метили в него отовсюду. Тут и там над шумом битвы раздавался скрежет металла о металл, это Макс сбивал с ног целые части вражеского войска. Дикие крики пронизывали воздух.

Вдруг зловещее карканье прошло по небу. В тревоге Мэт поднял кверху глаза и увидел стаю гарпий, летящих на подмогу неприятелю. Впереди них летели двенадцатифутовые змеи с крыльями, как у летучих мышей. Они дышали огнем.

— Господи, защити нас! — крикнул кто-то рядом с ним.

Адские отродья примкнули к битве. Враг встретил их радостным кличем и бросился в бой с новой силой.

— Ко мне! — протрубил Стегоман, поднимая голову над столпотворением.