Маг поневоле

— На каком постое? — деланно удивился, потихоньку приближаясь, Тимофей. — Кто видел то? Подорожнички ваши спят без задних ног, а больше послухов и нету. Сами вы сбежали. Как есть сами! — Щербатый сокрушённо взмахнул руками. — Ну, это не беда! Мы отцу–опричнику повинимся за недосмотр и пообещаем его исправить. Всей деревней ловить будем! — Горячо заверил нас Тимофей. — И если Трое благословят, обязательно со временем споймаем, — и задорно подмигнул мне, гадёныш.

— Думаешь, послушник поверит? — решил вмешаться в разговор я. — Со стигмой убегать, дураков нет. Тем более, вдвоём.

— Не поверит, конечно, — легко согласился со мной Тимофей. — Только ему дела нет до вас. Раз такие олухи, что схватить себя дали, значит, на то воля Троих будет. А жрецам и князю сплошная польза. И вас вернут, и ещё шестерых в довесок получат!

— А не боишься, что я заору сейчас? — сухо поинтересовался Гонда, напряженно всматриваясь в Тимофея. — Вои, вон, по соседству ночуют, — кивнул он на освещённые окна. — Не спят ещё, поди.

— Ещё как спят, — неожиданно подала голос Глашка. — Дядька Никодим их от души напоил. А меня послал, только когда убедился, что спят все крепко, — баба причмокнула губами и звонко рассмеялась. — Тяжко им завтра будет. Уж точно не до вас!

— Ну, хватит из пустого в порожнее переливать, — похрустел пальцами щербатый, повернувшись к Гонде. — Ты парень ушлый. Это я сразу понял. Ты же для себя его, зачем то бережёшь, — кивок в мою сторону. — Но сейчас тебе бы самому ноги унести. Мы можем забрать вас обоих. Но этот малохольный, — и опять, сволочь, в мою сторону кивает, — кое в чём всё–таки прав. Двое из четверых — многовато. Поэтому уговор такой. Мы твоего дружка забираем, Глашке под крылышко. Она у нас баба горячая! — Тимофей сладостно причмокнул. — И ей в радость, и ему хоть какое–то утешение напоследок. А ты иди себе, досыпай. А поутру скажешь, что не видел ничего. А мы за то вам гостинцев с избытком занесём. И всем хорошо будет!

Гонда не ответил, продолжая не сводить с Тимофея глаз.

— Прав он, Гонда, — решил я развеять колебания друга. — Нечего тебе из–за моей дурости пропадать. Что смог, ты сделал, — несмотря на мокрую одежду и довольно прохладный ветер, меня бросило в жар. Для себя я уже решил, что как баран в стойло послушно не пойду. Хоть кому- нибудь из мужиков голову проломить постараюсь. Желательно, конечно, Тимофею. Заодно и за ворота посчитаюсь. — Видно судьба у меня такая.

Гонда смерил меня взглядом, с ног до головы, и неожиданно расхохотался: — Не обижайся Вельд, но ты и вправду странный какой–то! Какая судьба?! Всё Трое решают! — он повернулся к Тимофею и, с вызовом, добавил: — И сегодня они решили, что Глашка будет спать одна!

— С чего бы это? — мгновенно напрягшись, щербатый сделал ещё шаг в нашу сторону.

— С того это, что мы не спим давно, — раздался злой голос от двери.

— И молчать поутру не собираемся, — согласился с другом Марк.

— А может, вы нас всех четверых повяжете? — вкрадчиво поинтересовался Гонда, у насупившегося Тимофея. — Одного отец–послушник даже не заметит, двоих, поморщившись, простит, но всех утащить! — Гонда, с показным восхищением, развёл руками. — Я даже не представляю, что будет, — друг озадаченно почесал голову. — Просто о такой наглости даже старики не сказывали. О вашей деревне легенды слагать будут!

— Вернее о том, что от неё останется, — решил поправить Гонду Лузга. Он, прислонившись к дверному косяку, с любопытством наблюдал за разворачивающимся действом.

Тимофей несколько секунд, с каким–то злым интересом, рассматривал моего друга, потом что–то решив для себя, сплюнул и растворился в темноте. Мужики, так и не проронившие, за время переговоров, и полслова, всё так же молча, последовали за своим вожаком.

— Жаль я у ворот тебя не пришиб, — послышалась уже издалека и вскоре всё стихло.

Я, молча, вытер холодный пот со лба, чувствуя, что меня начинает изрядно потряхивать.

— Нескучно ты живёшь, Вельд, — широко зевнул Лузга, отлепляясь от косяка. — Я тебя только один день знаю, а ты уже умудрился столько раз в дерьмо вляпаться, что и иная свинья столько не отыщет!

— Ты смотри. Трое пока тебя берегут. Но им может и надоесть. Боги так непостоянны, — добавил Марк, направляясь вслед за другом.

— Пошли в тепло. Ты продрог совсем, — положил мне руку на плечо Гонда. — Тебе с твоим везением ещё и простудиться, не хватало. Тут хоть умри, возницы в свои телеги не пустят.

Внутри было относительно тепло. Печка весело потрескивала, только что закинутыми дровами, рядом с ней, положив под себя по два тюфяка–матраса, громко похрапывали Марк с Лузгой. Я даже позавидовал. Тут иной раз весь извертишься, пока уснёшь, а эти только коснулись головой подушки и уже в царстве Морфея.

— Снимай одежду и к печке двигайся, — деловито распорядился Гонда. — Продрог вон весь. А тут ещё и дует со всех сторон. Подхватишь горячку — нянчись тогда с тобой.

У меня подкатил комок к горлу.