Маг поневоле

На мгновение шёпот отступил, словно не ожидая полученного отпора. А затем навалился снова непреодолимой, всё сокрушающей силой. Время уговоров прошло…

Шёпот зазвучал в моём сознании громко в полный голос, терзая разум невыносимой пыткой. Чужая непреодолимая сила буквально втоптала моё «Я» в ничто, не давая возможности даже вздохнуть.

— Смирись. Ты всё равно будешь мой, — голос был всё так же беспристрастен и равнодушен. Он не угрожал. Он лишь констатировал факт.

Ментальное давление ещё больше усилилось, сминая моё самосознание в пыль и растворяя его в пространстве. Собрав остатки воли в кулак, я зацепился за последнюю угасающую искорку рассудка и застыл, на самой границы обезличивания.

Мы замерли. Не было ни времени, ни пространства. Наше противостояние растянулось в бесконечность.

— Смирись. Тебе всё равно не выстоять, — мне показалось или в шёпоте прорезались насмешливые нотки. — Время здесь течёт по–другому. Я могу ждать хоть вечность. Ты обречён.

Но я продолжал цепляться за остатки собственного Я. Цепляться без всякой надежды на успех.

* * *

— Ты как живой?

Я открыл глаза, дрожащей рукой оттолкнул поднесённую ко рту баклажку и, с трудом сфокусировав взгляд, уставился на её хозяина.

— Ты кто?

Молодой вой с глазами затравленного зверька как–то странно замялся, словно обдумывая мой вопрос, бережно поставил баклажку на пол и, наконец, признался.

— Так Тимоха я.

— Какой ещё Тимоха? — озадачился я.

Мысли в голове ворочались медленно, словно мельничные жернова. Я вообще чувствовал себя сейчас как–то странно, заторможено что ли. Всё вокруг воспринималось неспешно, будто в замедленной съёмке. Эмоции отсутствовали напрочь.

— Вой княжий. Я с господине Бакаем сюда шёл. Мы куна Абашева в город проклятый сопровождали.

— Понятно, — равнодушно констатировал я и, кряхтя, завозился на полу. — Помоги мне встать, вой.

С трудом поднялся, опираясь на плечо Тимохи, огляделся и сокрушённо покачал головой, чувствуя как сквозь лёд безразличия и апатии, пробился отголосок удивления.

Храм Лишнего было не узнать. Вздыбленные плиты на полу, с оплавленными густо покрытыми копотью краями, поваленные, а кое–где и размолотые в труху колонны покрытые глубокими трещинами, с вмятинами, будто колотили гигантским молотом стены. И тела; мёртвые и не очень, разбросанные сломанными манекенами по углам этого безобразия.

— Здесь что, ураган пронёсся? Или может, землетрясение было?

— Маги тут шибко ратились! Насмерть!

— Маги? — сморщившись, я потёр руками виски, пытаясь хоть немного разогнать сковывавшую сознание муть. — А ты как уцелел?

— Сам не ведаю! Забился в угол и лежал так, пока всё не кончилось. Страшно было, — решил пожаловаться Тимоха. — А потом смотрю — ты тоже вроде цел.

— Понятно.

В общем, пропустил я, по словам Тимохи, довольно много. Сам он сюда с Албычем, Жихарем и Михой ещё раньше нас пришёл. Миху, правда, на входе какое–то проклятье сразу убило. То самое, по видимому, что Остромиру предназначалось. Решили затаиться до поры. Албыч Полог отрицания установил. А там и началось!

Сначала я на Вимса с Остромиром накинулся. Вимс, правда, каким–то чудом выжил. Ругался, по словам Тимохи, похлеще надсмотрщика с каменоломни. В ожогах весь, закопчённый, что твой окорок. Меня к сфере потащили. Но только ритуал начали, тут всё и началось!

Возле алтаря портал открылся, а оттуда чудный мужичок на пару с Гондой выскочили. Гонда меня пнув, сферу из рук вырвал, а странный маг колдовать начал. Тут бы Вимсу с Ликоном и конец, да Албыч в дело вступил. Очень уж ему не понравилось, что сферу у него на глазах утащить хотят. Шум, крики, грохот. Молнии во все стороны летают, колонны рушатся! Незнакомцу сразу против трёх магов нелегко пришлось. Может, и одолели бы они его, да только в этот момент Матвей с Невзором в храме появились. Невзор, не долго думая, арбалет в Ликона разрядил, а Матвей на Вимса накинулся. Вот только старик пошустрее Ликона оказался. Сиганул в портал и обратно в тронный зал удрал. Неизвестный маг, напоследок отблагодарив своих союзников мощным заклинанием, скрылся уже в своём портале. Албыч, громко вопя, кинулся следом. Жихарь тоже туда сиганул. А Матвей с Невзором не смогли. Доконало их последнее заклинание. Хотя Матвей ещё дышит. И Ликон только ранен.

— Понятно, — мрачно подытожил я рассказ Тимохи. — Порвали два баяна и одну балалайку. Посмотри, что с Матвеем, а я Ликоном займусь.

Превозмогая, так до конца и не отпустившую меня апатию, я захромал в сторону учителя. Маг был в сознании. Он лежал на боку, зажимая насквозь пробитое болтом плечо и, что–то беззвучно шептал, еле шевеля губами. Лечится, пытается? С засевшим болтом в теле это довольно затруднительно будет. Я встретился глазами с Ликоном и тяжело вздохнул. Нельзя уходить, оставляя за спиной не до конца разрешённые проблемы. Огляделся, похромал к Невзору, вынул из–под тела колчан с парою оставшихся болтов. К магу я подошёл уже с заряженным арбалетом, скосил глаза на его руки (с Ликона станется чем–нибудь убойным напоследок приголубить), и присел на корточки, не доходя пару метров.