Маг поневоле

— Ну что же. Видимо по–другому с этим приспешником Лишнего не договорится. Ты ведь сможешь поспрошать его поаккуратней, Путята? Так, чтобы он дальше идти потом смог? — Никонт искривил губы в язвительной улыбке. — Он нам во дворце мажеском ещё шибко нужен будет.

— А то! — начал надвигаться на меня Путята. — Он до дворца и без пальцев на руках дойти сможет.

Я затравленно оглянулся. Сзади дорогу перегородил Невзор, от арки надвигался Мартын.

— Надо ли, всеблагой отец? — неожиданно выступил на мою защиту Ратмир. — Как бы беды не вышло?

— Надо! — поджав губы, мотнул головой жрец. — Не видишь разве? Не пройти нам через пелену! Вон вой так застрял, что даже верёвкой вытянуть не смогли! Тебя ведь пытались вытянуть оттуда? — Никонт раздражённо наморщился, пытаясь вспомнить имя юноши. — Как там бишь тебя кличут, вой?

— Пытались, всеблагой отец! — вновь запричитал незадачливый пленник. — Тимоха я! Не бросайте, всеблагой отец!

— Так то! — подытожил жрец, больше не обращая внимания на крики воина. — Не пройти нам тут. Солгал этот недомерок! Ты понимаешь?! Он мне посмел солгать! — Никонт уже орал, брызгая во все стороны слюной. — А сколько ещё в твоих словах было лжи?! Отвечай?! — надвинулся на меня ополоумевший старик. — Пока Путята тебе кишки на меч не намотал!

Громкая пощёчина обожгла щёку похлеще кипятка. Я вскинулся, чувствуя как вырвавшееся наружу бешенство, напрочь смывает накативший страх. Сердце гулко застучало, норовя вырваться из груди, на глаза накатила багровая полоса. Я уже не видел никого вокруг себя и мерзкого старика: Путята; протянувший ко мне руки, что–то почувствовавший Ратмир, потянувшийся к поясу; шустро убравшийся из–за спины жреца Матвей; вои, кинувшиеся ко мне с двух сторон. Все они исчезли, выкинутые за задворки моего сознания. Здесь и сейчас, были только я и обнаглевший прислужник мерзкой троицы, посмевший унизить меня. Меня!!!

Я ухнул в изнанку. Энергия хлынула в тело сплошной волной, бешеным вихрем закручиваясь над головой. Кристалл в груди буквально закипел, не справляясь с огромными магическими потоками, мгновенно заполнившими его до краёв. Я закричал, норовя разорвать пальцами пылающую грудь. И тут же на голову, словно ушат с ледяной водой вылили. Быстрым мысленным росчерком невидимого пера, я начал выводить перед собой изящные строчки рун. Неизвестных и в тоже время до боли знакомых. Магический поток схлынул, боль почти прошла, руны мгновенно ярко запылали, ослепляя. Повелительный взмах руки и жрец отшатнулся, подавившись собственным криком.

Брызнул во все стороны каменной крошкой Никонтовский кристалл, осыпались чёрной пылью дорогие амулеты. Несколько мгновений бывший жрец ещё стоял, словно отказываясь верить в собственную гибель, а затем рухнул на дорогу нескладной сломанной куклой. И следом опять накатила боль, буквально выкручивая кости. Я что–то закричал, схватившись руками за грудь. В глаза ударила тьма, отправляя в пучину беспамятства.

* * *

Шли осторожно, никуда не спеша. Невронд своё дело знал, и отряд вёл по–походному, с оглядкой. Четверо воев впереди в головном дозоре, четверо сзади. Идут не кучно, по парам разбитые. Двое спереди мечи наготове держат, круглыми щитами грудь прикрывая, двое арбалеты заряженные из рук не выпускают. Да и сам Невронд меч в ножны не убирал, зорко посматривая по сторонам. Герхард, шагавший рядом, одобрительно покосился на десятника. Стережётся Невронд. Вроде и дорога впереди Вельдом и людишками Никонта проторенная, а всё одно стережётся! И правильно! Проклятый город он такой. Одно место может веками не меняться, а в другом, что не день, то новую гадость встретишь. Да и про того же Ратмира, что впереди сейчас ногами дорогу месит, забывать нельзя. Поди, догадайся, в какой момент он каверзу устроить задумает. Ратмира Герхард знал хорошо. Доводилось встречаться. Поэтому точно знал, что подручник сакского отца–приора дураком не был. И без плана, как со жреческим отрядом разделаться, в город асуров не пошёл бы.

— Мастер, — сунулся к Герхарду толстый маг, держа в руках большой чашеобразный камень, мерцающий холодным синим светом. — Они остановились. Видимо до пелены добрались.

— Может и добрались, Ганиус.