Маг-менестрель

И естественно, войско уже рвануло назад, оторвавшись от дыма. От бывшего арьергарда, а теперь авангарда, оторвалось с десяток всадников в длинных балахонах, мчавшихся во весь опор.

— Вот они, твои колдуны, — сказал Савл язвительно. — К несчастью, живы и здоровы.

— Да и остальные за ними драпают, — отметил Мэт. — Но на разгром непохоже.

— Будет непохоже, если они просто возвращаются ночевать домой, а дом — в нескольких кварталах отсюда. Так и слышу, как солдаты смеются: «Быстро же мы нынче управились».

— Ага, и толкуют о том, как главари опять все испортили.

— По-моему, у военных так заведено. Гляди, как дружно драпают!

Друзья провожали взглядом отступающее войско. Авангард уже распался на отдельные группы и рассасывался, исчезая в длинных, приземистых зданиях, имеющих вид вполне постоянных жилищ. Несколько таких домов стояло прямо внутри Колизея, и впечатление создавалось такое, будто бы толпа болельщиков валит на стадион за десять минут до начала матча.

Послышалось шарканье и покашливание, и на площадку взобрался Аруэтто.

— Аруэтто! — Мэт бросился к старику, подхватил его под локоть, поддержал. — Что вы тут делаете? Разве вам можно взбираться на такую высоту?

— Я должен был сказать вам, — тяжело дыша, проговорил ученый. — Но вы... наверное... уже и так... все знаете. Разбойники отступают! Папа... просил передать... свою благодарность!

— Да пожалуйста, — отозвался Савл. — Но только мы все-таки еще немного побудем здесь, посмотрим, не надумают ли они еще разок наведаться сегодня.

— С какой стати? На что им это сдалось? — пожал плечами Мэт. — Они уложились вовремя, а теперь пора приступать к вечеринке. А вот завтра перед рассветом стоит сюда вернуться, это точно.

— А мне кажется, чародей Савл прав, — заключил Аруэтто и уселся на камень. — Надо подождать.

— Что ж, пока мы тут сидим, — сказал Савл, усаживаясь на другой обтесанный камень, — мне бы хотелось порасспрашивать вас насчет истории Рэма, рассказанной папой. Вы уж простите меня, господин ученый, но когда историю рассказывает церковник, я ее как-то не принимаю на веру. Скажи, краткая история Рэма была изложена папой верно?

— В общем и целом верно, — растягивая слова, отвечал Аруэтто. — Однако он не упомянул Цезаря Децембриса, принявшего христианство и своим примером увлекшего большую часть империи...

— Всего лишь часть?

— Да. Он не настаивал на обращении в христианство тех, кто этого не хотел. Вот почему ко времени Гардишана еще оставалось так много язычников. Ну и конечно, он не рассказал вам о том, что произошло после распада империи.

— Да на распад-то как-то мало смахивает, — хрипло проговорил Савл. — Скорее что-то вроде растворения. Но это ладно. Начнем с Гардишана. Что происходило в остальной части мира, пока он восстанавливал Западную империю? Вы когда-нибудь слыхали о пророке по имени Мохаммед?

— Конечно, — ответил Аруэтто, явно удивленный тем, что Савл мог заподозрить, будто он о нем не слышал. — Он родился и вырос в Аравии на закате империи и проповедовал священную книгу, которую сам и написал. Его учение распространилось по жившим в пустыне племенам, а затем пробежало словно огонь по Азии и Северной Африке, объединив их народы в новой вере.

— Только Ближний Восток и Северная Африка обратились в магометанство? — спросил Мэт. — А до Испании магометане не добрались? Ну, до Ибирии, я хотел сказать?

— О, они пытались, — улыбнулся Аруэтто. — Но Рэм не позволил бы им такого, а потом не позволили бы готы, которые многому научились у латрурийской цивилизации, объединились в военные отряды и сплотились около героя, которого называли «господином».

— Сид...* [30] — пробормотал Савл.

— Так его звали? Ну вот, они объединились около него и прогоняли мавров, как только те осмеливались сунуться в Ибирию.

— Вот почему мавританское влияние здесь не настолько сильно, как в нашем мире, — сказал Савлу Мэт, но Знахарь уже задавал новый вопрос:

— А мусульмане создали свою собственную империю?

— Создали. Объединенные новой религией, они стали первой из южных провинций, отколовшейся от Латрурийской империи. Минули годы, и они основали свою империю.

— Однако завоевания у них совершали миссионеры, а не полководцы.

— Поначалу да. Но как только пал Рэм, мусульмане объявили священную войну и завоевали все, что только могли, хотя, видит Бог, у них уже и так всего было предостаточно! Они ломились в ворота Византии, но были отбиты. Потом, когда к власти пришли сыновья завоевателей, мусульмане успокоились и стали жить тихо и мирно под мудрым руководством просвещенных владык.

— А расцвет арабской империи пришелся как раз на то самое время, когда Гардишан объединял Европу в новую империю?

— Верно. — Аруэтто нахмурился. — Вы непременно должны мне рассказать, как это возможно, чтобы вы были из другого мира, — ваш мир так похож на наш и вместе с тем так от него отличается?

— Будет время — расскажем, — заверил ученого Мэт. — А у меня такое чувство, будто бы вы мусульман не очень-то осуждаете.