Маг и его кошка

– Тссс… мы только начали. – В ответ на это обещание она глубоко, судорожно выдохнула и спрятала лицо у меня на груди, словно стыдилась.

– Франческа, посмотри на меня. – Она помотала головой. – Ты что – стесняешься?

Кивок.

– Глупенькая.

Я погладил ее по спине. Целуя шею, кончиками пальцев прошелся вдоль позвоночника, спустился к ягодицам. И снова, уже смелее – ладонью. Она выгнулась, ластясь словно кошка, потерлась о мое плечо.

– Я не очень знаю, что делать, – растерянный шепот. – Я никогда так не…

– Ничего не делай. Расслабься.

Она послушалась не сразу. Поначалу смущалась, то напряженно вздрагивала, то пыталась вернуть ласки, не зная толком, как это делается, словно не была с мужчиной раньше. И, кажется, ждала, что я сразу перейду к сексу, как юнец, впервые дорвавшийся до женского тела.

Я хотел ее так, что было почти больно. Но еще больше я хотел, чтобы ей тоже было хорошо, поэтому не торопился. Целовал то легкими и быстрыми, то долгими поцелуями. Гладил, ласкал, пьянея от запаха жасмина и меда, от сладкого бархата кожи и просто от мысли, что вот она – моя, теперь уже совсем моя. И сдерживал почти нестерпимое желание прервать прелюдию, чтобы просто овладеть ею, утолить мучительный плотский голод.

Темные волны волос на белой простыне. Прерывистые, тихие всхлипы и вскрики. Неумелые, несмелые ответные ласки. Возбуждающая какие-то дремучие инстинкты черная полоска на тонкой шее – знак моей власти.

Франческа была восхитительно мягкая, отзывчивая и потрясающе неопытная для дважды замужней женщины.

Стоны стали громче и жалобней, она выгибалась, подавалась вперед бедрами и вздрагивала от каждого моего прикосновения, не решаясь сказать о своем желании. И я продолжал эту сладкую пытку, словно не понимая ее скрытой просьбы. Слишком большим наслаждением было наблюдать за битвой стыдливости и вожделения.

Умоляющий шепот:

– Пожалуйста!

– Что «пожалуйста»? – Я прикусил ее сосок, она всхлипнула как-то беспомощно, почти по-детски. Снова толкнулась вперед бедрами и захныкала. Меня даже на мгновение уколола совесть. Но чувствовать власть над этой женщиной, видеть ее смущение и желание было слишком приятно.

– Давай, скажи это.

– Возьми меня! – еле слышно произнесла она.

Как ни хотелось еще ее помучить, я не мог больше терпеть.

Резкий выдох и томительно-приятные, долгие движения. Я сдерживался, как мог, старался не торопиться, наслаждаясь тем, какая она жаркая, влажная, тесная. Пил губами ее стоны и медленно двигался, а она раскрывалась навстречу – покорная и жаждущая.

Когда она изогнулась, вскрикнула и сладко сжалась там, внутри, я глубоко задышал, пытаясь хоть ненадолго оттянуть финал, но это было уже невозможно. Быстрее, резче, грубее, сильными толчками вторгаясь в ее тело и уже понимая, что долго не продержусь…

А после мы лежали, обнявшись, и я чувствовал сумасшедшую нежность, желание защитить и сделать счастливой эту женщину. Возбуждение отпускало неохотно, звало повторить. Снова входить в нее, слышать ее крики, чувствовать, что владею ею целиком и безраздельно.

– Ох, я никогда не думала… то есть я всегда думала: отчего мужчинам так важны эти смешные движения.

Я почувствовал, как губы расплываются в самодовольной ухмылке.

– Похоже, оба твоих мужа были неумелыми придурками. И если первого извиняет хотя бы неопытность, то второй…

Теплая ладонь закрыла мне рот:

– Ты обещал!

Я приник губами к ее запястью. Туда, где под тонкой кожей часто, нервно бился пульс.

– Не буду. И не собирался.

Франческа прижалась чуть теснее и шепнула: «Спасибо».

– Эх, мне ужасно не хватало второй руки. Мне ее везде не хватает, даже в таком занятии, где, казалось бы, не руками орудуешь.

Она сердито стукнула меня кулачком по плечу:

– Пошляк!

– Разве это пошлость? Чистая правда. То есть можно, конечно, и руками, я потом покажу – как.

– Замолчи!

– Ммм… сеньорита так мило смущается. Словно и не была замужем. Кстати, не надейся, спать сегодня не будем. Сейчас продолжу тебя растлевать. Как ты относишься к тому, чтобы повторить?

– Ненасытное чудовище! Дай отдохнуть. Ты всегда такой?

– Не настолько. Ты сводишь меня с ума.

Я погладил ее шею. Абрис ошейника чуть светился в темноте. От мысли, что эта кожаная полоска подтверждает мое право на Франческу, что она носит ошейник добровольно, потому что желает быть моей, я снова захотел ее.

– Никогда не говорил, но эта штучка меня дико заводит.

– Меня тоже, – шепотом призналась сеньорита. – Так странно. Мне нравится думать, что я тебе принадлежу.

– И кто был прав? А ты столько ныла, чтобы я его снял.

Она зашипела и снова стукнула меня:

– Какой ты все-таки…

– Какой? – Розовый бутончик соска послушно съежился под моими прикосновениями.

– Наглый и неснос… Аххх, сделай так еще раз.

– Конечно, – я снова чуть сжал пальцы, получив в награду возбужденный вздох. – Так что насчет «повторить»?

– Подожди чуть-чуть, ладно? И я хочу тоже сделать тебе приятно. Только не умею ничего… почти.

– Невелика премудрость. Научишься. И я покажу, как мне нравится.