Маг и его кошка

— Их трудно не заметить.

— Люди тоже что-то чувствуют. По-своему. Это выльется в резню или войну.

Я кивнул, забыв, что он не сможет этого увидеть.

— Умерло очень много… наших. А месяц назад все прекратилось. Мы не сразу вышли на святилище Черной. Князь приказал не трогать дверь, но следить за незнакомцами, которые отираются рядом.

— И тут приезжаю я. Понятно, почему Тальпус стукнул князю. Кстати, где этот маленький засранец?

Вуль не сбежал, как я сперва подумал. Тушка, похожая на сдувшийся шарик, лежала у стены рядом с выходом. Один из фантомов просто походя раскроил ему череп. Фэйри поднялся и, пошатываясь, пошел на звук моего голоса. Положил руку на выпуклые глаза и зашептал прощальное обращение к Скорбящей и Проводнику.

— Он был трусоват. И не очень умен. Но он был хорошим другом, — сообщил мне воин. В голосе его звучала неподдельная печаль.

— Мне жаль.

Мы еще немного посидели у тела. Потом я додумался спросить:

— Как тебя все-таки зовут?

— Рэндольф.

— Ты не из Разенны?

— Я родом с Гэльских холмов. Но не был дома очень давно.

Только сейчас, после этого признания, я заметил тонкую сеточку морщин вокруг кошачьих глаз. Годы оставляют свой след даже на волшебном народце.

— Ты один из лучших фехтовальщиков, что я когда-либо встречал.

— Знаю. Я — лучший, — он признал это спокойно, и в голосе не было и тени хвастовства или самодовольства.

— Ага, а еще скромный.

Он покачал головой и тяжело поднялся. Ноздри его дрогнули, втягивая воздух:

— Кто ты? Ты пахнешь и выглядишь как обычный человек. Но сам признался, что таковым не являешься.

— Забудь! Я просто случайный путник.

— Ты из Братства Стражей, — сказал он. Это не было вопросом.

— А ты догадлив.

— Мне уже приходилось встречать тебе подобных. Как твое имя?

Я не удивился. Мир фэйри невелик. Куда ни плюнь, попадешь в знакомого знакомых.

— Элвин.

— Девятый Страж.

— Ага. Сдашь меня Марцию Севрасу?

— Я должен.

Этого следовало ожидать. Как и последующих проблем со стороны князя Церы.

— Что делать со святилищем? Предлагаю проверить его, раз уж есть возможность. Вдруг там прячется еще какая-то пакость?

— От меня будет мало толку.

— Не бойся, если что — прикрою. Давай руку.

Рэндольф не стал упрямиться или делать вид, что слепота ему нипочем. Покорно протянул ладонь, во вторую взял один из мечей.

— Я уже немного различаю контуры, — сказал он, сделав несколько шагов.

— Отлично, — другой рукой я подхватил факел.

С первого взгляда стало ясно, что если в гробнице и находился храм, то никак не заброшенный. Ощерившаяся лучами фигура с круглым жертвенником в центре сияла уже знакомым лиловым светом. Восемь основных векторов и множество поменьше придавали ей сходство со снежинкой. Вдоль кромки каждого луча шла вязь рунических символов. Снова умбра, футарк и даже огам, о котором я помнил еще меньше умбры. Воздух над знаком гудел от напряжения.

— Что это значит? — спросил Рэндольф, когда я описал ему картину.

— Не знаю. Но мне это не нравится. Никогда не слышал, чтобы символ Хаоса Предначального применяли подобным образом.

Я мрачно уставился на фигуру, пытаясь понять, для чего и как ее могли использовать.

Руны и Хаос?

Воззвание к Хаосу — всегда молитва. Одержимый становится вратами, через которые в мир входит невозможное. Потому даже культисты столь редко занимают силу у своей мертвой богини. Результат никогда не предсказуем до конца, как и изменения, которым подвергнется одержимый.

Руны же — воплощенная структура. Самая понятная и логичная форма магии. И самая доступная, если у тебя есть мозги, конечно. Почти не требует силы, лишь умения абстрактно мыслить и простраивать цепочки смыслов. Именно на рунах происходит привязка энергетических комплексов (в просторечии «заклинаний») к материальным объектам.

Но при чем тут, во имя Четырех, полные крови и секса темные камлания во славу Хаоса?

По правде говоря, я всегда относился к хаосопоклонникам как к кучке клоунов. Модное увлечение для знатной, непонятой окружающими молодежи, не более. Ну хочется детишкам собираться порой в смешных балахонах, петь заунывные гимны и ощущать себя не такими, как все. Да ради богов, чем бы ни тешились. Реальные случаи приобщения к Черной через такие собрания можно пересчитать по пальцам. Одно дело твердить о власти Хаоса Предначального, который сожжет огнем и зальет кровью унылый мир отцов. И совсем другое — добровольно стать чудовищем, утратившим человеческий вид и суть.

По всему выходило, что в Разенне культ Черной приобрел неожиданные и настораживающие черты.

Я постарался максимально доходчиво и кратко изложить свои соображения Рэндольфу. Тот слушал, не перебивая, только кивал.

— Хорошо. Кстати, я почти вижу. Что будем делать?

— Не знаю. В подчинении твоего князя есть сильные рунические маги?

— Были до недавнего времени.

— Мудро со стороны служителей Черной. Хорошо, видимо, мне лично придется разгребать эту кучу дерьма.

— Могу я чем-то помочь?

— Если не можешь достать перо и бумагу, просто не мешай.

Я погрузился в расчеты, ползая вдоль лучей и водя пальцем по руническим цепочкам.