Маг и его кошка

— Откуп. Господин расплатился тобою за услугу, и ты перешла к другому повелителю. У вассала долга куда меньше привилегий, чем у полноправного жителя домена, но ты не рабыня.

От слов княгини голова кругом. Слушаю, изумленно хлопая глазами, а она смеется, глядя на мое ошарашенное лицо.

— Думаешь, твой случай уникален, дитя? Нисколько. У тебя тоже есть права. В том числе право уйти от хозяина в другой домен. Видишь, как полезно знать законы.

Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

А если это правда — хочу ли я уходить на самом деле?

Месяц назад я бы не сомневалась в ответе. Но теперь, когда я твердо решила остаться с магом, чтобы обратить своего хозяина к добру, не будет ли это трусостью и бегством от моего долга честной квартерианки?

И при мысли, что я больше не встречу Элвина за завтраком, не поймаю восхищение в его взгляде, не рассмеюсь его шуткам, что он больше никогда не возьмет меня за руку, находит такая тоска…

Куда мне идти? Обратно к людям? Зачем, если там меня никто не ждет?

Мне нравится мир Изнанки — хищный, опасный, чудной. И рядом с Элвином совсем не страшный. Мой хозяин сам из породы хищников, причем не мелких.

Отношение фэйри ко мне — оскорбительно, но тем больше удовольствия и азарта, когда они меняют свое мнение.

Я — Франческа Рино и умею заставить уважать себя, даже если на шее моей ошейник.

Как раз ошейник возмущает меня больше всего. Унизительная удавка, символ рабства. Было бы это и вправду кольцо… или браслет.

Красивый такой браслет… похожий на брачный.

— Уйти… но как?

— Принести присягу иному князю. Или, — она усмехается, — выйти замуж.

Я смотрю на нее, не скрывая своего недоверия. Трудно поверить, что все так просто. Какой смысл принимать в оплату подданных, если они вправе уйти в любой момент? Цена такой оплаты должна быть совсем невысока.

Мои возражения только веселят княгиню:

— Все не так просто, девочка. За свободу нужно заплатить или взять зарок на долг. И не любой князь согласится признать чужака полноправным подданным. У нас тоже есть обязательства перед каждым жителем домена. Ты — человечка, ни один правитель фэйри не примет тебя.

— Получается, у меня нет права уйти? — от этой мысли становится странно легче. Когда нет выбора — проще. Не нужно мучиться и решать.

— Есть. Твой лорд обязан отпустить тебя замуж. Если найдется кто-то, кто захочет тебя взять.

— Какой фэйри женится на человечке?

— В законе не сказано, что супруг обязательно должен быть фэйри, девочка. Был случай, когда фэйри-откуп ушла к человеку. Лорд пробовал оспорить ее право, но Хранитель Закона Марций Севрус судил в пользу вассала.

Иса срезает последний цветок и подводит итог:

— Я распоряжусь, чтобы тебе принесли свод законов. Надо знать свои права. — Она протягивает мне снегоцвет: — Возьми. На удачу.

Зачем ей это? Помогать какой-то человечке, которую она видит первый раз в жизни?

Я с трудом удерживаюсь, чтобы задать этот вопрос.

Ледяной стебель неприятно морозит пальцы. Бледно-голубые лепестки в моих руках наливаются алым в тон платья. Дитя волшебства фэйри, кусок холодного пламени — снегоцвет слегка переливается на свету. Обычным цветам — что безыскусным полевым дикарям, что холеным садовым аристократам — никогда не сравниться с его совершенной красотой.

— Можешь воткнуть в волосы.

— Спасибо, ваше высочество, — я приседаю в реверансе.

Иса протягивает узкую, изящную ладонь, и я, поняв по ее взгляду, что от меня требуется, наклоняюсь, чтобы коснуться губами ее холодных пальцев.

От них пахнет чуть горьковатым цитрусом и миндалем.

* * *

Кружат, взвиваясь к потолку, опускаются вниз и снова взлетают голоса скрипок и виолончелей — слаженный, единый хор десятков инструментов. Кружат под потолком разноцветные фонарики, изливают вниз рассеянный свет. Кружат пары в фигурах контрданса — шаги, поклоны, соприкосновения рук, улыбки и снова шаги. Поют флейты и гобои, то вступает, то снова замолкает чуть дребезжащий голос клавикорда.

Новогодний бал княгини Исы. Найдутся ли у меня слова, чтобы описать его? Нужны ли здесь слова?

Я забылась. Забыла все: нечеловеческую красоту княгини и собственную глупую женскую ревность к чужому совершенству, презрение фэйри, груз сомнений и книгу, которую я спрятала в лиловой гостиной за тяжелой портьерой, — ну ее, не сейчас, все потом.

Сейчас — танцы.

Я чуть-чуть пьяна. Немного от музыки, немного от вин — легких, сладких, с терпким послевкусием, их разносят слуги на подносах после каждого контрданса, не помню, сколько выпила… три или четыре бокала… не важно…

Радость вскипает внутри пузырьками игристого вина. Я кружусь под нежное пение скрипок и гобоев, улыбаюсь мужчине рядом. И я счастлива.

Последний аккорд медленно тает в воздухе, мы замираем в поклоне, держась за руки.

— Франческа, быстро прекращай так улыбаться или я заставлю тебя сожрать лимон.

— Зависть не красит вас, мой лорд.

— Два лимона!

Я воровато оглядываюсь, убеждаюсь, что на нас никто не смотрит, и показываю ему язык.

— Фи, где ваши манеры, леди?